Увязли…
– Марка три, нам нужно прикрытие, прямо сейчас! Нас прижали!
– Птица выходит на позицию, РВП одна минута, укройтесь!
– Да черт бы вас побрал!
Лютый – а стреляли по ним уже с обоих концов улицы, правда, не приближаясь, – вскочил и побежал по улице, пригибаясь – до ближайшего угла. Биток остался позади, его прижали огнем. Улицы были застроены весьма своеобразно: когда изначально строили, между зданиями были проулки, но потом большинство из них застроили, и теперь для того, чтобы попасть с одной улицы на другую, с одной линии домов на другую, приходилось проделывать немалый путь. Прежде чем простреливающие улицу боевики сообразили, что к чему, Лютый саданул ногой по двери и вломился внутрь одной из таких «междомовых» построек.
– Свои!
Фонарик погас.
– Ко мне!
Внутри было темно, пахло кардамоном. Лютый – он вошел в здание вторым – включил фонарь, подняв его повыше: при возможности фонарь должен держать не тот, кто идет первым, и держать его следует как можно дальше от себя, потому что, если держать его перед собой, по источнику света будут стрелять в первую очередь.
– Идем тихо.
Внезапно открылась дверь, Лютый и Слон вскинули оружие – на них смотрел пистолет. Луч света ослепил стрелка.
– Не стрелять! Не стрелять!
Лютый понял, что что-то не так. Пистолет… какой-то странный, да и если бы тот, кто держал его в руках, хотел выстрелить, уже выстрелил бы. Да и пистолет, как-то низко он был…
Ребенок! Бача!
На них смотрел пацан. Обычный оборванный бачонок лет восьми-десяти. Луч фонаря пригвоздил его к стене.
– Дост! Дост! Руси-фарсиан дост! [17]
Пацан опустил пистолет – и только сейчас Лютый понял, что пистолет игрушечный.
– Шома дари баладид, бача? [18] – спросил Лютый, чувствуя, как внутри чуть разжимается пружина.
– Бали [19] , – ответил пацан.
Где-то гремели разрывы, у них было особое задание, и он, офицер русской армии, стоял перед восьми-десятилетним пацаном…
– Ас руси ам. Ном шома чист, бача? [20]
– Есм е-ман Аслан [21] , – ответил пацан.
Лютый достал шоколадный батончик «Шахерезада», который в Персии продавали на каждом шагу, и бросил его пацану. Батончик был шоколадный, с орехами, и с тем и с другим по нынешним временам было худо…
– Бисер хуба аст, Аслан. Руси-фарсиан дост! [22]
– Дост, руси асфар [23] , – подтвердил пацан, смотря на русских блестящими черными глазами.
– Бадар коджа аст, Аслан? Аст коджа брадар? [24]
Пацан неопределенно махнул рукой. Возможно, с автоматом в руках где-то неподалеку.
– Четур аст бери? [25] – Лютый показал, куда именно они хотят пройти.
Вместо ответа пацан повернулся, пошел по коридору. Русские осторожно последовали за ним.
– Всем внимание… – тихо, почти шепотом процедил в микрофон Лютый. Можно было и не предупреждать: все помнили, как недавно пацан лет восьми выскочил с пистолетом и застрелил двоих русских солдат. По-видимому, на «подвиг» его отправил отец или старший брат.
Пацан привел их к двери, открыл ее. За дверью – пыль… много пыли. Пахло горелым. Пацан показал рукой, куда надо идти.
Кажется, есть…
– Ташаккор, рафик Аслан. Хейли мамнуун [26] .
Это было еще одно здание. Похожее на гараж или что-то в этом роде – большие, широкие двери, рассчитанные на тяжелую грузовую машину. Они собрались рядом со зданием, прорвавшись по улице.
– Марка три, мы входим в адрес, подтвердите. Местный информатор указал на это здание как на приоритетную цель.
– Бык один, подтверждаю, вы у цели.
Лютый выдвинулся вперед, в руке у него был светошоковой цилиндр. Цилиндр полетел в разбитую дверь.
– Бойся!
Вспышка иссиня-белая, режущая глаза даже через веки, суматошное стаккато автоматов, три или четыре враз. Следом одна за другой летят две гранаты, гремит взрыв, за ним – еще один взрыв.
– Пошел!
Теперь первыми идут Тера и Брат – он и в самом деле брат Теры, потому его так и называют. Брат, подскочив к оконному проему, дает пулеметную очередь, Тера, держа автомат на изготовку, протискивается в оконный проем с давно выбитым окном – здесь хорошо, оконные проемы очень низко от земли, строят почти без фундамента. Второй парой идут Лютый и Слон, теперь светошумовая летит уже в коридор и следом за ней – шквал пулеметного огня. Прорвавшийся в коридор Брат бьет короткими, но непрерывно, создавая шквал огня. Кто-то, рискнувший высунуть в коридор автомат на вытянутых руках, чтобы выстрелить из-за угла, с криком отшатывается – автомат пулями вырывает из рук. Следом за тот же угол летит «РГД». Пули обезумевшими светлячками летают по коридору, спецназовцы получают трассирующие пули без ограничений, по требованию, и снаряжают магазины не как пехота – один трассер на пять обычных, а по принципу – один простой, один бронебойный, один трассер. Так оружие греется при стрельбе сильнее, но это если лупить длинными очередями и если у тебя оружие не специального заказа. Оружие спецзаказа делают на особой линии, на ствол идет сталь той же марки, что и на стволы автоматических пушек. Вот почему спецы берегут свое оружие, могут отстрелять десять стандартных магазинов непрерывным огнем, причем автомат не начинает «плеваться». Стрельба трассерами, особенно в тесных помещениях, психологически подавляет противника, тем более что спецназ умеет хорошо работать с рикошетом. Рикошетирующие светляки пуль еще сильнее бьют по нервам.
Террористы не успевают занять оборону у лестницы и наверх забрасывают «РГН», которая взрывается моментально от удара о твердую поверхность. «РГН» мало того что большой дефицит, ее лучше не носить, находясь в Персии, – сразу понятно, откуда гости. Граната летит вверх, и крик «Аллах Акбар»! сменяется криками боли.