Машина погасила фары.
Несколько минут водитель машины изучал здание в монокуляр размером примерно с видеокамеру. Это был термооптический прибор наблюдения, одна из первых армейских моделей, тогда еще дорогих и хрупких. Но благодаря ему можно было увидеть тепловое излучение человека даже в кромешной тьме, можно было увидеть на земле след от бронетехники даже через двенадцать часов после того, как она прошла. Термооптический прибор наблюдения был даже не во всех частях спецназначения, но у этих людей он был.
Осмотрев здание, водитель начал просматривать подходы и близлежащие здания. Снайпер мог быть где угодно: на крыше, за сожженной машиной, за парапетом. А они были здесь одни, они нарушили устав и снова не сообщили о том, что будут здесь работать. Значит, и на помощь рассчитывать не стоит.
– Ну?
– Чисто.
– Машину оставляем здесь. Перебежками – вперед. Слон, идешь последним, прикрываешь.
Слон – одна из самых популярных кличек для пулеметчика во всех родах войск – кивнул, устраивая поудобнее свою «дуру». Его второй номер будет прикрывать позицию с тыла.
Ночь. Чужой восточный город. Взлетающие в ночное небо ракеты, мертвая чернота окон, остовы машин да далекий перестук выстрелов. Город уже не чужой, но еще не наш, кварталы, кроме как с воздуха, никем не контролируются, особенно на юге. Там, где проживают бедняки.
– Пошли!
Хруст кирпича и осколков бетона под ногами. Тяжелое дыхание и стук крови в ушах. Красная галочка прицела – знать бы, куда направить. Они всегда стреляют последними, впрочем, не всегда. Командир у них с головой. Иначе все бы уже полегли.
Окна. Черные, безжизненные. Похоже, чисто.
– Можно!
Теперь бегут другие, ты прикрываешь. Главное – не прозевать.
– Можно!
Твоя очередь. Здание все ближе, видны следы от пуль… впрочем, они тут везде.
– Ноги, ноги! Смотреть растяжки.
Здание кажется теплым – оно облицовано не мрамором, а дорогим армянским туфом.
– Чисто!
– Заходим! По сторонам смотреть!
На полу, конечно, полно стекла. Мародеры поработали знатно, клиентский зал очищен под ноль. Унесли все. Удивительно: они же не так плохо жили, так почему же кинулись грабить, а? Неужели по-другому нельзя?
– Справа чисто!
– Слева чисто.
– Искать спуск в хранилище. Лузга, давай наверх. Не высовывайся и секи улицу.
Снайпер нужен. Снайпер – дело хорошее. В городе опытный снайпер на хорошей позиции может тормознуть роту.
– Господин майор, есть…
Лучи фонарей высвечивают картину разгрома. Вырванные с корнем светильники – что не могли унести, уничтожали с варварской жестокостью. Посреди, прямо на полу – куча дерьма, как специально наклали.
– Что там?
– Через кабинет. Сюда…
– Осторожно. Тера с Братом – зал. Держитесь у входа.
– Есть.
Снова лучи фонарей, бегающие по стенам, пластающие на ломти черноту. На стене – брызги крови, на полу тоже, кого-то тащили, возможно, и прикончили прямо тут. Когда это было? Когда началось? Или когда они пришли?
Мерзкий хруст под ногами – как по насекомым идешь. В Средней Азии еще такое бывает, когда саранчу пропустят. Бр-р…
– Секите справа. Входим.
Разгромленный кабинет. Простукали стены – нашли потайной ход, о котором и говорил раненый, перед тем как умереть от кровопотери и действия наркотического препарата, примененного при допросе. Ступени уходят вниз и поворачивают.
– Биток первый. Смотреть под ноги.
Спуск. Коридор… самое хреновое, как труба – не спрятаться. Фонари выключены – может быть взрывное устройство на фотоэлементе. У идущего первым Битка – прибор ночного видения.
– Черт… стоп.
– Доклад.
– Растяжка. Хреновая.
– Снимешь?
– Да… отойдите.
– Лютый, прикрой.
Лютый – это он. Обычный парень из России, который пошел в армию, чтобы доказать самому себе, что он может. Парень, выдержавший ад среднеазиатской учебки. Парень, который считает, что не все ладно, и нашедший в этом единомышленников.
– Смотреть…
Конечно, они все правильно делали. И делают. Старшой голова. Если бы он не поверил тому информатору, они не взяли бы этого духа. Ну а то, что его семью положили… так и надо козлам, все они одним миром мазаны. Кто хочет судить – приезжайте в Среднюю Азию да поживите… да не месяцок, а побольше, чтобы проникнуться. Хрен они ассимилировались! С виду – любезные, обходительные, «хозяином» зовут, а на деле… зверье зверьем. Одного брали недавно… с виду все хорошо, а как пошарились – подземная тюрьма, там камера пыток, железный кол – это для казни, людей на кол сажать. Этого, конечно, под суд, пожизненное, наверное, дадут… но это тот, кого поймали, а кого не поймали? Не… все они одним миром мазаны, только жестокость они и понимают…
Жаль, что тот генерал сбежал… важная птица.
– Лузга, как там?
– Чисто. Пара машин проскочила, и все. Движения нет.
– Точно?
– Если только за зданиями.
– Смотри внимательно.
– Лютый, держи.
Пальцы сжимают холодное рубчатое тело гранаты.
– Вставь сам… не могу, б… спина болит.
У каждого из них – по несколько булавок, как раз для таких случаев. Еще непонятно, что за граната, – эти твари наловчились черный порох из запала высыпать и вместо него автоматный… сразу рвет…
– Давай помогу, держи.
Нет, все-таки командир у них хороший мужик. Заботливый.
Луч света высвечивает гранату, намертво зажатую в руке. Булавка находит свое законное место.
– Все, отпусти. Биток, что там у тебя?
– Похоже, чисто. Без ума минировали.
– Идем вперед. Проверять углы.
Они спускаются вниз – дальше коридор. Выходят… каждый знает свой маневр, никаких команд не нужно. В каждой части тренажер ближнего боя помещений они зачистили. Бог весть сколько…
Лучи жадно шарят по коридору. Справа – отгороженные решетчатыми дверьми комнаты с ячейками для клиентов, справа – кабинеты для работы с ценностями. Отличительной чертой таких кабинетов является полное отсутствие чего-либо лишнего и мебель из прозрачного, очень прочного пластика. Никаких щелей. Это чтобы было видно, если что-то вдруг упадет на пол. И чтобы были видны руки друг друга, если совершается сделка.
Здесь тоже следы крови, в одном месте – следы от пуль. Но немного. Еще пулями разбита одна из дверей.
Клиентские хранилища вскрыты. Все валяется на полу – не ценности, конечно, а пустые ячейки. Тут же какие-то бумаги… в том числе с водяными знаками. Это бандитов не заинтересовало, точнее, ума не хватило.