И вот эта самая Божья Коровка – только неживая, полупрозрачная – плыла мимо дворницкой, бесшумно ступая босыми ногами по земле.
Она прошла совсем рядом, прямо передо мной, похожая на силуэт из серого дыма. Очертания находящихся за ней предметов расплывались, но разглядеть их было можно.
Только теперь я заметил кое-что еще. По другую сторону площади за оградой стояло несколько двухэтажных домов, первый этаж одного занимал магазин с покосившейся вывеской «Продукты» над входом. Перед ним стояли пластиковые и криво сколоченные из досок столики со стульями. Этакое кафе, тут иногда сиживали местные. Кофе никакого у них, конечно, не было, но в магазине они смастерили печурку, на которой делали травяной чай.
Так вот сейчас за столом у двери сидели двое призраков. Я знал обоих: дед Егор, к которому заглядывал по дороге сюда, и толстяк Влас, вожак местных, самозваный мэр Мичуринска-2. Они сидели там и вроде бы разговаривали.
Я глянул вслед Божьей Коровке, которая медленно удалялась, и тогда разглядел четвертого фантома: парень с двустволкой в руках шел по улице. А в глубине этой улицы был кто-то еще – далекий тусклый силуэт. И, кажется, рядом еще один…
Фантомы занимались обычными человеческими делами. То есть теми, которыми были заняты и при жизни. И они не замечали меня. Вообще никак не реагировали на мое присутствие.
Да что происходит? С таким я раньше не сталкивался, никто ничего подобного никогда не описывал. Или все же описывал? Помнится, когда в Боярке исчезли все жители… Ну да, точно, Магарыч говорил что-то про призраков, которых видел там то ли накануне исчезновения, то ли сразу после. Но Магарыч – тот еще пьяница, никто не верит его байкам, он травит их, только чтобы раскрутить слушателей на стопарь.
Оглядываясь, я на несколько шагов отошел от дворницкой. И что теперь? Если фантомы нематериальны, я ничего не могу с ними сделать. И они со мной, наверное… Да они меня просто не замечают! Получается, идти к мосту, забыв про все эти дела? Нет, забыть, конечно, не смогу, просто в копилку странных и необычных событий, свидетелем которых я становился за эти годы, добавится еще одно.
Тихий шорох прозвучал прямо над головой. Подскочив, я развернулся, глушитель «вала» уставился вверх. На краю крыши кто-то стоял, и я не мог понять, кто это. То есть это был мутант, зверь, но – что за порода? Взгляд будто соскальзывал с него, стекал, как вода со стекла. Очень необычно, но так и есть: когда я пытался смотреть прямо на мутанта, видел лишь непонятное искажение на краю крыши, стеклистый сгусток в пространстве, отдаленно напоминающий четвероногого зверя, нечто среднее между волком и рысью.
Он немного светился. Погодите, неужели… Это что, светлый леший? Я вылупил на него глаза. Ну, подфартило! В обратном смысле! Он беззвучно сместился вдоль края. Я понял это по изменению в пространстве, хотя напрямую уследить за движением зверя не мог.
Едва сумев удержаться от выстрела, я прыгнул обратно в дворницкую, стукнув дверью так, что посыпались остатки штукатурки, сдвинул засов и привалился к стене, тяжело дыша. Сердце перепугано трепыхалось в груди. Вашу лесную мать, светлый леший! Про этих тварей такое рассказывают! Травник в шутку называл их квантовыми мутантами. Конечно, ничего «квантового» в леших нет и быть не может, но каким-то странным образом они состоят из двух частей: светлой и темной. Не в том смысле, что светлая добренькая, а темная – воплощение зла. Обе половины отличаются кровожадностью, а еще лешие гораздо умнее тех же горбунов. Ну а насчет их половин или частей… Как-то Михаил рассказал мне о сиамских близнецах, когда двое детей рождаются с частично сросшимися телами, и при этом у них две головы, два мозга, две личности. После того рассказа у нас родилась совместная теория: а может, светлый и темный леший – своего рода сиамские близнецы, но, как бы сказать… психические? То есть один разум, управляющий двумя телами? Лес его знает, все эти психические дела кажутся мне слишком сложными и непонятными, да и нужных знаний элементарно не хватает. Увы, но учебники по психологии и строению мозга среди тех, что подсовывал мне напарник, не попадались. А может, и не «увы», может, и к счастью – начнешь углубляться в это, у самого крыша съедет.
Мысль я додумывал уже в лаборатории Травника. Дрозд улетел, в проломе по-прежнему торчала изогнутая ветка. Тянуло сквозняком. Леший протиснуться в просветы между толстой ветвью и краями дыры, скорее всего, не сумеет, но ведь кладка может обвалиться. Я бросился обратно в спальню-кухню, сдернул с кровати пару одеял, свернул и, снова вбежав в лабораторию, поплотнее впихнул свертки в прорехи. Вот, уже поспокойнее как-то. Теперь он снаружи даже заглянуть сюда не сможет, хотя вытолкнуть одеяла из дыры ему, конечно, не трудно.
Что дальше? Выходить в ближайшее время нельзя. Снаружи доносились шорохи, приглушенный скрежет… Бродит он там, сволочь расплывчатая. Может, уже и вторая половина его пожаловала, которая темная? Сняв рюкзак, я присел на табурет. Патовая ситуация. Выйти не могу – ну, не завалю я лешего, просто не получится. Но и леший сюда проникнуть не может. Наверное. А люди Метиса скоро пересекут мост… Или все-таки останутся ночевать на том берегу? Если они собираются выступить на рассвете, то у меня еще около двенадцати часов, за это время леший может убраться восвояси. Опять-таки – наверное.
Лучше потратить свободное время с пользой, решил я, снял ботинок, закатал штанину до колена и занялся раной. Старую повязку снял вместе с компрессом, сделанным Ксюхой, достал «живокост», а из походной аптечки, которую забрал у Сигизмунда, – бинт. Артефакт завернул в него, смочил самогоном из фляжки и обмотал ногу так, чтобы синий цветок пришелся на рану. К тому времени, когда снова надел ботинок, арт уже начал действовать, по ноге будто сладкая теплая волна прошла – выше, по пояснице… и боль исчезла. Позже она еще вернется, но совсем слабая.
Захотелось есть. Я перекусил, сделал пару глотков самогона. Снаружи то стихало, то опять начинался шум. Я насторожился, заслышав царапающий звук, сопровождаемый тонким посвистыванием. Тихий-тихий и очень зловещий. Это кто такое издает, тоже леший? Как-то непохоже, хотя кто его знает, как может шуметь леший… Или призраки так общаются? Нет, они уж точно не смахивают на разумных созданий. Фантомы – фантомы и есть, без мозгов и чувств, нематериальны и бездумны.
Звуки стихли, но я продолжал напряженно вслушиваться. С призраками вообще ничего не понять, что они такое и откуда взялись. Хотя одно предположение у меня все же появилось: что, если их порождает Лес? Может, он вобрал в себя сознания мичуринцев, погибших в результате его атаки, и теперь как бы исследует нашу психику, с помощью фантомов имитируя поведение людей? Создает иллюзию жизни и наблюдает. А тела местных лежат где-то по подвалам, чердакам и комнатам – растерзанные мутантами или отравившиеся спорами, которые Лес умеет выпускать.
Занятый такими мыслями, размотал брезентовый сверток, достал коробки с артами и стал разглядывать. Итак, что мы имеем? Вот «катушки» – кристалл, обросший тонкими эластичными волокнами. С виду напоминает индукционную катушку, за что свое название и получил. В обычном состоянии создает локальное электромагнитное поле, отключающее всю электронику, скрывающее носителя от сканеров и детекторов. Если активировать, то есть сильно сжать, превращается в ЭМ-гранату, генерирующую на месте взрыва поле помощнее, которое вырубает электронику.