Ладно, закрыл. И подумал: а ведь я не знаю, что со всем этим делать. Оборудованный железной дверью схрон под дворницкой – уже само по себе удивительно. А тоник этот с явно непростыми свойствами, и странный плакат… Травник, прежде чем исчезнуть, пытался создать тоники? Если так, то почему он не взял с собой тот, который успел сделать, когда уходил? А если уж спрятал здесь – почему в этот тайник, а не в схрон за круглой дверью, возле которой я сижу? Тайник-то я нашел, стоило только спуститься в лаз, а вот за дверь проникнуть не могу…
Может, он спешил, а дверь открывать долго? Или за ней не схрон, а нечто другое. Или Травник и сам в помещении за дверью не бывал, потому что не имел ключа.
Я убрал тоник обратно в мешочек, стянул шнурком его горловину и привязал к цепочке кулона-ключа. И взялся за тетрадку. На сильно потрепанной, с оторванным уголком обложке черным фломастером было написано: «ЕОЖГОКЛ УСБГОЙЛБ ».
Обычная толстая тетрадка в полоску. Половины, если не больше, страниц не хватает, причем вырваны они грубо, в спешке. А на тех, что оставались, – записи и рисунки артефактов, по большей части мне незнакомых, со стрелочками, пунктирами и непонятными поясняющими надписями. Еще графики, диаграммы. И много текста, сплошная абракадабра: «Гпинпзоп щбнбо рсбг й Лсбк – псфзйж Мжтб, ждп рбттйгоба ибъйуб».
Я пролистнул несколько страниц, зашевелил губами, пытаясь читать. Мутант разберет эти каракули! А я не мутант, я не могу. Тетрадка похожа на лабораторные записи Травника, куда он заносил свои наблюдения за живой и неживой природой. В ней может быть много всяких любопытных, а может, даже и бесценных сведений, но как их прочесть?
Положив тетрадку на землю, я пополз обратно. Наверху приложил ухо к двери и вслушался. Все-таки какие-то звуки сюда проникают, хотя и совсем тихие. Кто-то снаружи есть, и выходить пока нельзя. Хуже всего будет, если этот «кто-то» догадается открыть люк. Хотя если там мутант, пусть даже умный леший, то вряд ли.
В этот момент снаружи раздались царапающие звуки, сопровождаемые посвистыванием. Такие уже звучали раньше и уже тогда изрядно меня встревожили. А теперь даже напугали: было в них нечто настолько странное и зловещее, что у меня волна холода прошла по хребту. Нет уж, братцы-мутантики, не пойду я к вам! В конце концов, я успел наложить компресс с «живокостом», рана в ближайшее время не побеспокоит, то есть, скорее всего, вообще больше не побеспокоит, к тому же поел, у меня есть фляга и фонарик… Короче, лучше здесь пока посидеть.
Я вернулся ко второй двери и лег на бок, вытянув ноги. Еще раз полистал тетрадку Травника и снова ничего в ней не понял. Зевнув, подумал о том, что он мог вызвать атаку Леса своими занятиями в лаборатории. Хотя Травник давно химичил, но, возможно, не пересекал некую черту, которую Лес считал запретной. Если же хозяин дворницкой затеял какой-то особо хитрый эксперимент, Лес мог отреагировать… Допустим, вот таким способом – протянув к Мичуринску-2 свое щупальце, уничтожив местных обитателей, превратив их в фантомов. Только вот призрака самого Травника я не видел, что вселяет надежду на то, что он жив.
Это оказалась последняя мысль, которую сумел додумать до конца, – сон окончательно сморил меня.
* * *
Проснулся я в полной темноте и судорожно зашарил вокруг в поисках «махновки». Пальцы наткнулись на незнакомую пластиковую рукоять… «Вал», ну конечно, у меня же теперь «вал»! И я не на стоянке в палатке, вместе с Мишей. Его больше нет. Это земляной лаз под дворницкой – под домом Травника.
Определившись со своим положением в пространстве, сел. У «живокоста» есть интересное свойство: если, использовав его, начинаешь активно двигаться, он тебя дополнительно бодрит, тонизирует, а если, наоборот, ложишься, замираешь – усыпляет. Травник назвал это, кажется, избирательным воздействием на нейромедиаторы или как-то так. Вот меня и вырубило, пролежал пластом без всяких снов, будто в черную бездну провалился.
Жаль, нет часов. То есть они у меня были, да сломались, новые еще не успел достать. А вот фонарик – правильно сделал, что выключил перед сном. Теперь нащупал его, включил. Сколько времени – не ясно, но, по ощущениям, спал долго. Много часов на самом деле, ведь прошлую ночь поспать не удалось, потом весь день в пути, а тут еще «живокост»… В общем, срубило знатно.
Здесь ничего не изменилось. Лаз, круглая железная дверь, разрытый тайник. Вспомнив про найденное в нем, я нащупал висящую на груди цепочку. Теперь там не только кулон, то есть электронный ключ Михаила, но и кожаный мешочек с пузырьком, а в том – маслянистая зеленая жидкость, тоник под названием «Темнозор».
Я сунул дневник за ремень на спине, взял оружие и пополз назад. Выбравшись из лаза, долго прислушивался под второй дверью, но ничего не услышал. Вообще ничего, полная тишина в дворницкой. Погасив фонарик, приоткрыл дверь и выглянул. Тусклый свет пробивался в пролом, выпавшее оттуда одеяло лежало на полу.
Быстро выяснилось: в лаборатории никого, кроме меня, нет, хотя недавно кто-то здесь побывал. На столе, на стене и полу остались небольшие пятна светящейся слизи. Еще я заметил глубокую царапину на краю стола, а ведь тот был металлический.
Сорванный плакат был располосован, будто ударом когтистой лапы, причем расстояние между когтями впечатляло – по несколько сантиметров. Это какую граблю надо иметь, чтоб так дерануть? Рваные прорехи прошли как раз по изображениям тоников и надписи про Лесной угол.
Главное, что рюкзак лежал на том же месте, нетронутый. Как и коробки с артами.
Собрав их, увязав в брезентовый узел и подвесив к рюкзаку, я вышел из лаборатории. Ни в кухне-спальне, ни в холле – никого. И входная дверь заперта. И как тогда этот, что оставил слизь и следы когтей, проник внутрь? Получается, все же через прореху в окне. Хотя она узкая, с учетом ветки… Ветки?
Насторожившись, я вернулся назад и понял, что изогнутая ветвь переместилась в проломе. Раньше она приходилась точно на середину дыры, слева и справа оставались узкие просветы, в которые я вставил свернутые одеяла. А теперь ветвь сдвинулась влево, сильно смяв одно одеяло – пожалуй, его и не вытащить уже, так зажало, – и открыв большее пространство справа. Словно дерево специально сдвинулось, освобождая для кого-то путь.
Я приоткрыл входную дверь, сунул наружу сначала глушитель «вала», за ним – голову, огляделся, толкнул дверь и шагнул наружу. Никого. Солнце еще не встало, но было достаточно светло. Акации, кусты сирени, дырявая ограда парка, за ней – улица и дома. Магазин со столиками. И никаких призраков-фантомов. Может, они мне почудились? Галлюцинация, надышался какой-то алхимической гадости в дворницкой, или Лес мне голову морочил…
Но велосипед у двери точно не привиделся. Вот он стоит, вполне себе материальный, а значит – могу уехать отсюда.
Так я и сделал. Когда достиг моста, совсем рассвело, хотя небо затянули плотные облака. Было хмуро и зябко. В такое время больше всего хочется в дом, к теплой печке, а еще лучше – в постель под бок к теплой женщине. Но – покой нам только снится. Бросив велосипед в кустах, я стащил со спины рюкзак, положил на землю рядом с брезентовым свертком и достал бинокль.