– Ложка есть? – спросил я зампотеха.
– Что? Ложка? – опешил он.
– Да, обычная ложка.
Один из членов экипажа слазил в башню и принес ложку. Все смотрели на меня с интересом – чего-то чудит «смершевец».
Я зачерпнул ложкой солярку из банки и кивнул механику-водителю:
– Подожги!
Тот чиркнул одну спичку, другую, третью… Солярка гореть не хотела. Едва вспыхнув чадным пламенем, она гасла. Танкисты и зампотех смотрели на ложку как зачарованные. Я сунул палец в банку с соляркой и лизнул его. Вот те на! А солярка-то сладкая!
– Майор, Алексей, – быстро ко мне шофера с бензовоза.
Зампотех и Алексей ушли искать водителя. Похоже, дело становилось понятным и оттого все более интересным.
Почувствовав, что гроза их может миновать, танкисты не сводили с меня любопытных взглядов. Небось думали, что я их допрашивать начну с пристрастием. Но я и сам был в их шкуре, заметил на лице у одного даже следы ожогов. Стало быть – горел человек в танке. Какие же они трусы? У танкистов ранения редко бывали. Если в бою не повезло и танк подбили, то экипаж поражало сразу насмерть, а если и удавалось выбраться, то часто с ожогами. Танк хоть и железный, а горел как свеча. В боевом отделении топливных паров полно, и комбинезоны у танкистов промаслены – да что комбинезоны, когда зимой тулупы в разводах масла и солярки.
Зампотех с Алексеем вернулись с задержкой.
– Не найдем нигде водителя, – развел руками зампотех, – как сквозь землю провалился. Машина его вон стоит, а его нет.
Я как чувствовал, что водитель исчезнет.
– Когда он у вас в полку появился?
– Недели три как призван. Он из числа бывших в оккупации, – добавил зампотех, задумавшись.
Я выразительно посмотрел на него.
– Неужто… – смутился он.
Недоглядели НКВД и СМЕРШ, вместе взятые. А водитель – вредителем оказался.
Я махнул рукой Виктору. Он подошел к нам вместе с политруком.
– Дело такое получается: у вас в полку совершен дерзкий вредительский акт по выводу из строя боевой техники. И это дело рук вашего же бойца.
Политрук замер в ожидании.
– Объясняю. Вредителем оказался водитель бензовоза, что недавно призван был. Хитро поступил – в емкость с топливом сыпанул сахара. Где уж он его взял в таком количестве – непонятно, потому как для бензовоза никак не меньше мешка сахара надо. Солярка с примесью сахара в моторах не горит. Так что танкисты ни при чем – не трусы они. А водителя этого искать будем.
Все удивились, а зампотех с облегчением выдохнул, едва скрывая улыбку. Если его вины нет, то и к ответственности привлекать не будут.
– А что же теперь делать? – посмотрел на меня политрук.
– Все топливо из баков слить, залить качественную солярку – и все, можно в бой танки вести. И еще, – я повернулся к зампотеху: – Емкость, что на бензовозе этом, тоже промыть надо.
– Сделаем! – уже не скрывал радости майор.
Он тут же подозвал стоявших поодаль взводных, отдал распоряжения, и танкисты направились к боевым машинам.
– Ну, товарищи офицеры, прошу в штаб, – засуетился майор, – документы оформить, как полагается, да и перекусить не помешает.
Документы в виде рапорта о расследовании ЧП составили быстро. Зампотех, политрук и я поставили подписи. Политрук, сославшись на срочные дела – надо найти этого мерзавца, – сразу ушел. Неужели совесть проснулась?
А зампотех радостно потер руки:
– Так как насчет пообедать вместе?
– Да мы не против, проголодались.
Нам накрыли стол в офицерской столовой. Поели солдатского борща, серых отечественных рожков, сдобренных американской консервированной колбасой, чайку попили. Ну и водочки, конечно, пропустили – по фронтовой наркомовской норме. Как же без нее? Теперь можно.
На прощание майор сказал прочувствованно:
– Как вас увидел, да еще вы и от выпивки поперва отказались, решил – все, хана мне. Что СМЕРШ в моторах понимает? Думал – пропаду не за понюшку табаку, а дело-то вон как повернулось?! И что мне самому было не додуматься – ту солярку на вкус не попробовать?
– Впредь осмотрительнее будешь, майор. Да что там, не унывай – за одного битого двух небитых дают. Вот с водителем вы все – политрук, особист ваш, да и ты, – сплоховали. Хотя выявить скрытого врага непросто.
Мы вышли на свежий воздух. В парке около грозных машин суетились танкисты, завершая заправку. Взрокотнул танковый дизель, чихнул натужно. Зампотех побледнел, напряженно вслушиваясь, как работает дизель. Но двигатель работал ровно, устойчиво.
– Ну, счастливой вам дороги! – напутствовал нас обрадованный майор.
– Желаю больше со СМЕРШем не встречаться, – ответил я.
Мы уселись на мотоцикл и поехали в отдел.
По дороге Алексей, перекрывая рокот двигателя, спросил:
– А как вы догадались, что топливо испорчено?
– Сам подумай, как догадаешься – мне скажешь.
– Отказ произошел одновременно у всех танков сразу.
Я кивнул:
– Именно это и подтолкнуло меня к правильному решению. «Чистильщик» ведь не только, даже не столько стрелять должен уметь, сколько думать, анализировать. Вот замполит накатал телегу и руки умыл, а подозрение на всех танкистов пало. Мы не только врагов – тайных и явных – выявлять и карать должны, но и своих бойцов, незаслуженно обвиненных, в обиду не давать. Одна сволочь завелась, а из-за нее вся рота могла в штрафбат попасть, а зампотех и вовсе вплоть до расстрела. От наших с вами решений часто жизнь людская зависит. Нельзя нам ошибаться. Потому – думайте!
– А откуда же нам знать, какая солярка на вкус бывает? – удивился Виктор.
– Опыт, друзья мои, опыт – сын ошибок трудных позволяет найти истину.
Мотоцикл плавно съехал на дно просевшей дороги. Виктор рулил по разбитой тяжелой техникой колее, запорошенной снегом; на подъеме двигатель натужно заурчал. Переключив скорость, Виктор вздохнул:
– Э… когда мы еще такого опыта наберемся…
Я не ответил. В лучах заходящего на западе зимнего солнца меж редких берез розовели заснеженные поляны. Длинные тени от стволов деревьев показывали, что приближается вечер. Морозец крепчал, а на душе было тепло и спокойно. Может – от скупого солнца, а может, от ощущения успешно выполненного задания.
Мне вспомнилось то далекое время, когда я сам ехал по смоленской дороге – не по фронтовой, а по отличному шоссе с разметкой полос, и не на военном мотоцикле, а на своей «шестерке», в летний отпуск. Как же давно это было! Суждено ли мне вернуться в то безмятежное время?