Деревянное море | Страница: 11

  • Georgia
  • Verdana
  • Tahoma
  • Symbol
  • Arial
16
px

— Глупости, Фрэнни. Я не собираюсь ни перед кем оправдываться. Захотелось мне татуировку, я ее и сделала. Если мне захочется сделать пирсинг на языке, то я и это сделаю.

Я возвел глаза к небу и сложил ладони, как молящийся итальянец.

— Паулина, только не говори этого матери! Не произноси слово «пирсинг» в радиусе двух миль от нее. Заклинаю тебя всеми святыми!

— Я не собираюсь делать пирсинг, но сделаю, если захочу.

Я уже говорил, что в детстве и юности был несносен. По большей части я ту худшую свою часть извел. Но время от времени былое дерьмо так и перло из меня, и обычно в самый неподходящий момент. Голос Паулины звучал так грубо и самоуверенно, что юный Фрэн выскочил у меня изо рта, чтобы немедленно вцепиться ей в глотку. Самым что ни на есть мерзким, вызывающим тоном я повторил ее слова. А чтобы это звучало еще обиднее, я мотал головой из стороны в сторону, как какой-нибудь слабоумный кукольный персонаж из историй про Панча и Джуди:

— … но сделаю, если захочу.

К чести ее будь сказано, моя падчерица промолчала, только смерила меня долгим презрительным взглядом. С видом оскорбленной добродетели она покинула кухню. Я услыхал взволнованный голос ее матери:

— Куда это ты?

Хлопнула парадная дверь. Секунд через двадцать Магда появилась на кухне.

— Что ты ей такого сказал? Что ты сделал?

— Обратил все в шутку. Высмеял ее.

Она провела рукой по лбу:

— Просто не верится! Я веду себя как моя мать с моей старшей сестрой!

Сестра Магды была совсем девчонкой, когда ее убили тридцать лет назад. Нрава она была дикого, прославилась своим своеволием и неуправляемостью на весь Крейнс-Вью. Магда говорила, что большинство воспоминаний ее детства — это сцены ругани между матерью и сестрой.

Раздался звонок в дверь. Мы переглянулись. Паулина? Но зачем бы она стала звонить в дверь собственного дома? Может, забыла ключи. Я положил поварешку в раковину и пошел открывать.

За дверью никого не было. Я вышел в темноту, куда не доставал свет с крылечка. Никого. Ребятишки забавляются — позвонят в дверь начальника полиции и удирают? Я собрался было вернуться в дом, но что-то меня остановило. Запах. Он был слабее, чем днем, но я его сразу узнал. Изумительная смесь ароматов снова наполняла воздух. В прошлый раз я ощущал это благоухание, когда Олд-вертью снова появился в моем багажнике. Неужели это его визитная карточка? Я не стал откладывать выяснение.

Наплевав на недоваренный суп, я пересек лужайку и открыл дверь гаража. В машине на пассажирском месте кто-то сидел. Подойдя поближе, я узнал Паулину. Но прежде чем разбираться с ней, мне нужно было кое-что проверить. Ключи я уже держал наготове. Я открыл багажник, ожидая невесть чего. Но там было пусто. Я облегченно вздохнул. Окажись там снова мертвый пес в ту минуту, когда Паулина сидела в машине, я бы… Не знаю, что я бы. Но здесь, в гараже, запах был сильнее — никаких сомнений.

— Паулина?

— Я хочу жить на всю катушку. — Она не шелохнулась — сидела, вперившись глазами прямо перед собой, и обращалась к стене гаража.

— Правильно. Только так и нужно жить.

— В прошлом полугодии мы в классе читали эту строку, и она меня жутко испугала; не могу выкинуть ее из головы: «Как можно спрятаться от того, что всегда с тобой?» Вот почему я сделала татуировку. Мама думает, это из-за того, что хочу быть как все, но на самом деле все наоборот. Я хочу, чтобы в школе об этом узнали и сказали: «Что? Паулина Острова, этот глупый книжный червь, обзавелась татуировкой? » Я не хочу, повзрослев, оставаться такой, какая я теперь, Фрэнни… Это я звонила в дверь. Не хотела быть здесь одна. Надеялась, что ты меня найдешь.

— Правильно сделала. Но сейчас будет лучше, если ты вернешься домой. Суп почти готов. Запомни и еще одну вещь: обычно то, что тебя больше всего пугает, и заставляет тебя крутиться быстрее всего. От привидения бежишь быстрее, чем от контрольной по математике.

Она не шевельнулась.

— Я не жалею об этом. О татуировке.

— Чего жалеть-то? А кстати, чего ты там себе вытатуировала?

— Не твое дело.


Жизнь продолжалась. Мы съели суп, легли спать, на следующее утро встали и шагнули в будущее, о котором так беспокоилась Паулина. Олд-вертью больше не появился, как, кстати, и Скьяво. Воздух снова стал пахнуть, как всегда, наша машина не капризничала. Джонни Петанглс свалился в одну из канав, которые недавно вырыли у реки, и вывихнул лодыжку. Сьюзен Джиннети отправилась на конференцию мэров малых городов. Вернувшись, она обнаружила, что ее муж Фредерик съехал. К вящему неудовольствию мэра, он снял дом всего в четырех кварталах от нее. Мы как-то встретились с ним на рынке, и он мне сказал, что в ее власти вышвырнуть его из своей жизни, но из города, который ему полюбился, он уезжать не собирается.

Это меня удивило. Говоря по правде, Крейнс-Вью — так себе городишко. Многие тут оказываются по ошибке или когда присматривают для себя что-нибудь более живописное на берегах Гудзона. Иногда они останавливаются перекусить в столовой Скрэппи или в пиццерии Чарли. Иногда они после этого проводят тут столько времени, что, пока переваривается их высокохолестериновая еда, даже успевают прогуляться по центру, протяженность которого — один квартал.

Мне нравится здесь жить, потому что я люблю привычные вещи. Отправляясь спать, я всегда ставлю свои ботинки в одно и то же место, на завтрак почти всегда ем одно и то же. В молодые годы я достаточно поездил по миру, чтобы понять: страны, на почтовых марках которых изображены слоны, пингвины и змеи coluberderusi, не для меня. Нет уж, спасибо. Как и другие из моего поколения, прошедшие службу во Вьетнаме и потрясенные пережитым, я, прежде чем вернуться домой, немало попутешествовал. И я вполне могу обойтись без того, чтобы просыпаться утром от громкого кашля верблюда, который просовывает голову в окно моей спальни (Кабул), и без свежих манго на рынке в Порт-Луисе, Маврикий. Крейнс-Вью — это сэндвич с арахисовым маслом, очень сытный, очень американский, вкусный, скучноватый. И да благословит его Бог.


Несколькими ночами позже неугомонный маленький человечек, поселившийся в моем мочевом пузыре, когда мне было что-то около сорока, разбудил меня, потому что ему приспичило в туалет — немедленно! Добро пожаловать, зрелый возраст! Время, когда постигаешь, что твое тело не только сумма его составных частей, но еще и что одни слагаемые этой суммы функционируют исправно, а другие — нет.

Магда так привычно, уютно прижималась ко мне во сне, обхватив меня руками и ногами. Когда я высвобождался из ее объятий, она пробормотала что-то, звучавшее очень сексуально. Моя первая жена спала на таком расстоянии от меня, что, если мне нужно было перетянуть на свой край одеяло, приходилось звонить ей по междугородке. Даже теперь, внезапно проснувшись среди ночи, первое, о чем я подумал, было: как же я люблю женщину, которая делит со мной ложе. Я поцеловал ее в теплую щеку и поднялся. Босыми ступнями я почувствовал, каким холодным стал деревянный пол. Явный признак приближения осени.