Это был уникальный и очень редкий дар. На всей Земле к тому времени им обладали всего два человека, и то на довольно скромном уровне. Тем не менее учреждение, к которому принадлежал наш прагматик, сделало все возможное и невозможное, чтобы заполучить обоих уникумов.
В этом месте повествования Грант больше всего отмахивался от моих расспросов, но я уже и сам представлял себе, на что могли бы пойти «особые учреждения» ради обладания такими людьми. Да на все! Поскольку такая цель оправдывала любые средства…
«Операция», как выразился Грант, прошла относительно успешно. И производство клонов-телепортан-тов было поставлено на поток. Государство не могло допустить, чтобы в нужный момент у него не было под рукой человека, способного преодолевать любые преграды.
Однако первые попытки практического применения данной идеи разочаровали экспериментаторов. Будучи по всем теоретическим параметрам копиями человека-«матрицы», клоны не реализовывали заложенный в них потенциал.
Так длилось до тех пор, пока однажды клон номер один (тот самый Сибел, пояснил мне Грант) в возрасте пятнадцати лет не испытал сильный страх, оказавшись в горящем запертом помещении. И ему удалось пройти сквозь стену!..
Так была найдена точка отсчета. Будущий телепортант не должен знать о своих возможностях – они сами проявятся у него спонтанно в стрессовой ситуации.
С учетом этого была разработана специальная программатест. А потом – и методика развития проклюнувшегося дара…
Грант говорил еще что-то, но я его уже не слышал. Я думал совсем о другом.
– Значит, я клон? – наконец перебил я Гранта.
– А для тебя это имеет значение? – прищурился он. – Комплексуешь, что ли?
Я опустил голову. Да нет, никаких комплексов по этому поводу я не испытывал. Вот только отца у меня, оказывается, нет, не было и никогда не будет…
– А кто?.. В смысле, от кого я?.. – сбивчиво начал я, но Грант не дал мне договорить.
Он вытащил из внутреннего кармана пиджака и положил передо мной на стол видеокарту. На ней было запечатлено лицо человека. Мое лицо. Только таким оно будет, наверное, лет через двадцать.
– Кто он? – спросил я чужим голосом.
– Его звали Гарте, – ответил Грант, забирая у меня видеоснимок и пристально вглядываясь в него так, словно хотел запомнить на всю жизнь. – К сожалению, я не могу тебе сказать, кто он и откуда. Пока – не могу, ты уж извини…
Я сглотнул резиновый комок в горле. В голове зудело: Гарте – Страг, Страг – Гарте. Вот откуда, значит, взялось мое странное имя…
– А почему – «звали»? – тупо переспросил я. Грант подошел к окну и, раздвинув пластины жалюзи, уставился в образовавшуюся щель.
– Его больше нет, Страг, – наконец откликнулся он. – Так уж вышло. Гарте погиб.
– Когда?
– Пять лет назад. Пять лет. Всего пять лет…
А Ма мне говорила: «Твой отец нас давным-давно бросил».
– А второй? Их же было двое, вы сами сказали…
– А второго мы потеряли еще в ходе операции, – жестко произнес Грант. – Когда доставляли его сюда. Утечка информации. Причем потеряли мы его безвозвратно. Ни одной клетки не осталось, ни волоска… За что твой покорный слуга так получил по шапке, что свалился с инфарктом. А мне тогда было всего сорок два года…
Интересно, а сейчас его тоже хватит удар, если я скажу, что не хочу работать на них?
– Ну, что тебя еще интересует? Спрашивай, у нас еще есть время, – великодушно предложил Грант, садясь за стол и закуривая новую сигарету.
И тогда я отважился спросить то, что меня мучило:
– Скажите, Грант: а Ма знала?..
Некоторое время он молча глядел на меня, кутаясь в сизом дыму, и глаза у него были нехорошими, немигающими. Словно смотрел он на меня, как на какого-нибудь клопа под микроскопом.
Наверняка просчитывает возможные варианты моей реакции.
Профессионал сраный. Прагматик.
– Смотря что ты имеешь в виду, – наконец неохотно процедил мой собеседник. – Как ты, возможно, догадываешься, она знала только, что ты – клон. А все остальное – нет…
– Она меня действительно родила?
Грант покосился на меня, и я прочитал в его взгляде удивление.
Я и сам не знал, зачем задаю ему такие глупые вопросы, ответы на которые, в принципе, не имели теперь никакого значения. Наверное, я подсознательно стремился оттянуть решающий момент нашей беседы.
– Тебе что, лекцию прочитать о современной методике клонирования? – ворчливо осведомился Грант. – Биологию в школе изучал? Тогда сам должен знать, что теперь для вынашивания плода суррогатная мать не требуется. Вот лет двадцать-тридцать тому назад без участия живой женщины в этом процессе действительно нельзя было обойтись…
Я его не дослушал.
Я спросил первое, что мне пришло в голову:
– А что такое САВЭС?
Грант откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и неожиданно улыбнулся с оттенком укоризны:
– Вот что, Страг. Давай поставим все точки над «i». Ты зря так испугался. Никто тебя не собирается принуждать к чему-либо. Ты сам должен сделать выбор. Только учти, что решение твое будет окончательным и бесповоротным, и переиграть его не получится, даже если ты захочешь… Все очень просто: либо ты соглашаешься сотрудничать с нами, либо нет. В первом случае ты начинаешь абсолютно новую жизнь. В другом городе и скорее всего без права жить, как все. Это значит, что ты никогда больше не увидишь ни свою мать, ни свою девушку, кажется, ее зовут Елена?
Вопрос был задан чисто для приличия. Они изрядно потрудились, чтобы разузнать обо мне все.
Тем не менее я кивнул.
– Другими словами, официально курьер Страг Савицкий на днях будет найден мертвым. Мы позаботимся, чтобы все выглядело естественно. Скажем, несчастный случай – утонул во время купания в городском озере, куда решил отправиться в разгар трудового дня. Извини, но таких штучек требует специфика работы, которая тебе предстоит, – развел руками Грант. – И вариант второй… Ты не принимаешь наше предложение, и мы тебя возвращаем домой точно таким, каким ты был до посещения САВЭСа. Правда, тогда придется стереть у тебя из памяти все, что связано с твоими приключениями в Системе. Не бойся, мы сделаем это аккуратно – слава богу, опыт в этом отношении у нас богатый. Но в этом случае ты никогда больше не узнаешь о том даре, который спрятан в твоих генах. Так что выбирай, Страг. От этого зависит, будем мы с тобой дальше разговаривать или нет. Сам понимаешь, много времени на раздумья я тебе дать не могу. Несколько минут, не больше…
Он поднялся из-за стола и, не оглянувшись, вышел из комнаты.
Признаться, первое, что я ощутил после его ухода, – это разочарование. Ну вот, побеседовали, называется!..