– А вы, стало быть, святые? – немедленно отреагировал Кондаков, давно имевший зуб на эту группировку. – Где вещи, которые ваши хмыри спёрли у меня в электричке на подъезде к городу Пушкину? Я говорю про служебное удостоверение и мобильник самой последней модели!
– Клянусь, не в курсе! – стал оправдываться Вава. – Я вообще в Пушкине только раз был. И то в позапрошлом году.
Тут к беседе подключился Цимбаларь. Голосом, который напрямую нельзя было назвать угрожающим, но от которого у слабодушных граждан начинали дрожать поджилки, он произнёс:
– Дружок, ты зря тут баланду мутишь. Дело-то серьёзное. Сам знаешь, что бывает ментам за утерю удостоверения. Да и за казённый мобильник отвечать придётся. Из зарплаты нашей нищенской вычтут. Ты честно скажи – можешь их вернуть?
– Не могу! Я даже не знаю, у кого они. Возможно, в кармане у Клима остались.
– Обижаешь, дружок. Ворованное надо возвращать. В крайнем случае откупное платить, как у порядочных людей заведено.
– У него мой лопатник! – Вава пальцем указал на Кондакова. – Там баксов триста наберётся и ещё рублями тысяч пять. Забирайте всё. За эти деньги можно самый крутой мобильник купить!
Кондаков, до этого державшийся умильно, словно мамаша на венчании собственной дочери, вдруг резко шлёпнул Ваву по руке.
– Ты в кого, падла ссученная, пальцем тычешь? – зловеще осведомился он. – Я подполковник милиции и таких, как ты, не одну сотню повязал. Я тебе этот лопатник знаешь куда засуну? Нет, не в задницу, много чести будет, а прямо в глотку! Да так, что потом хирурги с бензопилой не достанут. Думаешь, наплёл вагон небылиц, так мы тебя сразу и отпустим? Гуляй себе, дружок, твори свой бандитский беспредел и дальше! Как бы не так!
Забившийся в угол Вава уже и не знал, как вести себя с оборзевшими ментами, в чьей полной власти он неожиданно оказался. День для него нынче выдался поистине знаменательный – чудом вынырнув из разверзшейся могилы, он вновь оказался на её зыбком краю.
– Командир прав, – заметил Цимбаларь куда более спокойным тоном. – Жизнь твоя висит сейчас даже не на волоске, а на паутинке. И если кто-нибудь из нас, упаси боже, дунет вдруг посильнее, ты улетишь туда, откуда не возвращаются.
– Зато с Климом и всей своей бандой ещё до обеда встретишься, – буркнул Кондаков, старательно делавший вид, что никак не может совладать с приступом праведного гнева. – Вместе будете подходящую сковородку в пекле выбирать.
Тем временем Цимбаларь продолжал:
– Ты говорил недавно, что помогал Климу бухгалтерию вести. Следовательно, должен знать, где находится ваша касса. Единственный твой шанс дожить до завтрашнего дня – это сдать её нам. Я понятно говорю?
– Понятно…
– А почему ответа не слышно?
– Голова кружится… – Вава старательно симулировал предобморочное состояние. – Сейчас отключусь от потери крови…
– Отключайся, – пожал плечами Цимбаларь. – Нам спешить некуда. Подождём, пока у тебя гангрена начнётся… Ты будешь подыхать, а в вашем осиротевшем шалмане уцелевшие бойцы соберутся. Сразу встанет вопрос о власти. А где власть, там и деньги. Отсутствующих, конечно, пробросят, и придётся нам всем на эту кассу облизнуться. Врубаешься? Но мы-то без халявных денег как-нибудь обойдемся, слава богу, зарплату регулярно получаем. А вот что ты без своей жизни делать будешь? Без единственной и неповторимой? Ведь другой не предвидится…
За последнее время это был, наверное, единственный случай, когда в полной мере удалось всё намеченное, и никто при этом даже шишек себе не набил. Кратко доложив о всех перипетиях кровопролитной схватки за набитый макулатурой чемодан, Цимбаларь выставил на стол, возле которого собралась опергруппа, солидный атташе-кейс со сломанным цифровым замком, чей код был известен только безвременно опочившему бандитскому авторитету Климу.
Всего за несколько часов пришлось испортить сразу две добротные вещи, и это ещё не считая пробоин в багажнике прокатной «девятки». Впрочем, как говорится, где доходы, там и убытки.
Тоном Крёза, демонстрирующего свои несметные сокровища заезжим варварам, Цимбаларь сказал:
– Здесь находится касса климовской преступной группировки. Скорее даже не касса, а какая-то её часть, предназначенная для оперативных нужд. Тут же имеется и бухгалтерская ведомость примерно такого содержания: «Колян на подкуп судьи икс получил столько-то. Вавану за убийство предпринимателя игрек авансом выдано столько-то»… Но дарёному коню, сами понимаете, под хвост не смотрят. Давайте решать, как этими деньгами распорядиться.
– А сколько там? – осведомилась Людочка, глаза которой от постоянного сидения за компьютером блестели, как у ширнувшейся наркоманки.
– Тысяч тридцать примерно, – похлопывая по кейсу, ответил Цимбаларь. – По сравнению с обещанным тебе миллионом сущий мизер.
– Ах, не напоминай мне про это! – Людочка отмахнулась от Цимбаларя подозрительно влажным носовым платочком. – Ещё хорошо, что я не видела Желвакова мёртвым… А что касается денег, то, согласно инструкции, мы должны в трёхдневный срок сдать их в финансовое управление главка.
– Прекрасное предложение, – сказал Цимбаларь. – И какое своевременное! Ходят слухи, что в российской экономике грядёт новый дефолт. Таким образом, наши денежки смогут отсрочить его как минимум секунды на полторы. А если говорить откровенно, то всякие там инструкции никогда не казались мне чем-то непреложным, вроде Священного писания или Корана… У кого есть другие предложения?
– Пропить! – выпалил Ваня. – Но красиво, чтобы на всю жизнь память осталась. Нанять прогулочный теплоход, желательно многопалубный. Пригласить цыган, стриптизёрш, балет Мариинского театра, Таню Буланову. Закупить дюжину ящиков шампанского, столько же французского коньяка, контейнер самых изысканных деликатесов – и целую неделю плавать туда-сюда по Неве, не забывая попутно посещать музеи, театры, храмы, ночные клубы и другие культурные достопримечательности… Людке в виде исключения купить лифчик на собольем меху и бриллиантовое колечко в пупок, оно туда просится. А Сашке, которому мы этим богатством обязаны, – золотой пистолет с серебряными пулями.
– И всё это за тридцать тысяч? – покачал головой Цимбаларь. – От некоторых излишеств, вроде Тани Булановой и бриллиантового колечка в пупок, придётся отказаться.
– А я предлагаю, – начал было Кондаков, но его прервал мелодичный сигнал включённого ноутбука, возвестивший о том, что кто-то упорно напрашивается на связь с опергруппой.
Пришлось Людочке, так и не разжившейся меховым бюстгальтером, спешно возвращаться к уже изрядно надоевшему ей аппарату.
– Представьте себе, нас вызывает особый отдел, – сообщила она, пробегая пальчиками по клавиатуре. – Лично полковник Горемыкин.
– Разве он что-то шурупит в компьютерах? – удивился Ваня, всё ещё пребывающий в сладком плену своей сокровенной мечты.
– Представь себе! И причём до тонкостей, – ответила Людочка, внимательно вглядываясь в экран. – Хотя осваивал он компьютер явно не у нас. Профессиональный сленг, которым пользуется Горемыкин, скорее японский, чем английский.