Солнце еще секунду держалось на небе и вдруг рухнуло за горизонт, погрузив небеса во мрак. Да так быстро, что растерянные звезды, сиявшие голубым, мигнули и погасли, обнажив абсолютно черное полотно небес. И Борис даже не удивился, что видит это, будучи в доме, вдали от окон, на первом этаже двухэтажного дома. Он вообще забыл обо всем, пытаясь понять, как ему вырваться из внезапного безумия, бушующего вокруг. Ноги сами несли его прочь, но одна комната сменяла другую, та следующую, двери раскрывались перед ним и с грохотом захлопывались за его спиной. Одна, вторая, третья, пятая… Это было просто невозможно! Дом вдруг оказался бесконечным лабиринтом, из которого не было выхода. И каждый раз, когда Борису казалось, что за следующей дверью будет крыльцо, он понимал, что снова попал на кухню. Или в спальню. Или в гостиную. Он был заперт в кошмаре, и сам оказался частью этого кошмара. Он бежал, что было сил, спотыкался о какие-то предметы, опрокидывал стулья, столы, и все это повторялось снова и снова. Бесконечно…
Пока, наконец, он не увидел нужную дверь. И не остановился как вкопанный, опасаясь приблизиться к ней.
Дверь была тяжелая, массивная, сделанная из чего-то, больше всего напоминающего горный хрусталь с пульсирующими серебряными прожилками внутри. Словно вены, по которым текла ртуть. Странно, но дверь находилась там, где раньше стоял книжный шкаф. У Бориса была хорошая зрительная память. Он не мог ошибиться. Но не столько пугало сейчас появление необычной двери, сколько присутствие человека за ней. Таинственной темной фигуры, чьи контуры едва угадывались в золотистом тумане по ту сторону. И человек медленно приближался.
Борис ждал. Он хотел бежать, но понимал, вернее, знал, что какую бы дорогу он сейчас не избрал, она все равно приведет его сюда. Ибо не было для него сейчас в этом мире больше ничего. Только тяжелая хрустальная дверь.
Человек с той стороны подошел к преграде, разделяющей их, осторожно коснулся ладонью гладкой поверхности хрусталя и тут же отдернул руку, удивленно взглянув на Бориса. Самое поразительное заключалось в том, что Борис на самом деле не видел лица незнакомца. Только размытое золотым туманом пятно. Как же тогда он мог знать, какие эмоции отражаются на лице неожиданного гостя?
Тем временем, словно не веря самому себе, темный человек вновь протянул руку к двери и коснулся холодного хрусталя. Почему холодного? Борис не мог сказать. Просто знал это.
Дверь зашипела, пронизывающие ее сосуды начали пульсировать, быстрее перегоняя холодную ртуть. На том месте, где рука незнакомца коснулась хрусталя, появилась едва заметная проталина. Быть может, это и не хрусталь вовсе, а лед?
Незнакомец снова отдернул руку и пристально взглянул на Бориса.
— Мое имя Иншарг, — послышался вдруг вкрадчивый шепот. — Впусти меня.
Голос шел не из-за двери. Он звучал в голове Бориса, наполнял сознание, путал мысли, мешая сосредоточиться на чем-либо еще, дурманил, подчинял. Борис не мог сопротивляться. Даже сама мысль об этом сейчас исчезла куда-то. В один миг он стал рабом темного человека, его инструментом по ЭТУ сторону.
Его КЛЮЧОМ.
Но что-то все равно было не так.
— Впусти меня, Хранитель, — повторил гость, и Борис больше не мог молчать.
— Я не готов, — вдруг неожиданно даже для самого себя произнес он.
— Позволь мне войти, — Теперь в голосе темного человека послышались нотки нетерпимости.
Что-то было не так!
— Входи, Иншарг, — позволил Борис, уже зная, что будет дальше.
Хрустальная стена. Она окружала дом снаружи, она пронизывала его изнутри. Магическая преграда, рассекающая пространство. Бледная Граница Потока, разделяющая Миры. И у него пока не было Ключа, чтобы открыть ее.
Вот в чем было дело. Вот что было не так!
Гость в третий раз коснулся двери и в третий раз отдернул руку.
— Впусти меня, Хранитель! — потребовал он.
— Я не могу! — в отчаянии ответил Борис, чувствуя собственную беспомощность.
— Впусти меня!
Иншарг размахнулся и что есть сил ударил по двери сжатым кулаком. Та вздрогнула, покрылась цепью мелких трещинок, но не поддалась. Из разорванных сосудов пузырясь потекла ртуть, образуя большую уродливую гематому посреди двери.
— Я не могу вернуться, впусти меня!
Борис молчал, не в силах что-либо изменить. Он не Хранитель. Он не успел. Поток еще не вложил в его уста Ключ Бледной Границы. И, значит, никто не войдет в Убежище. Ни снаружи, ни изнутри. Дороги нет.
— Впусти же! — Теперь в голосе гостя звучало лишь отчаяние.
Контуры его фигуры внезапно задрожали, потекли. Снова, еще один, последний раз, собрав все свои силы, Иншарг ударил в дверь. Грянул оглушающий гром, посыпались хрустальные осколки, брызнула серебристая ртуть. На месте удара образовалась огромная выбоина, уродливая и обильно «кровоточащая». Но не сквозная. Гостю не было суждено пробить преграду. Это было выше его сил.
— Открой себя, прими Ключ! — в последний раз попросил он, но было поздно.
Золотой туман начал меркнуть, прорастать зеленой паутиной, темнеть. Испуганно озираясь по сторонам, Иншарг попятился. Дверь перестала истекать ртутью, выломанные из нее куски хрусталя расплавились и испарились, словно их никогда не было.
— Нет! — закричал гость, рванувшись к двери.
Неизвестно, на что он рассчитывал, но сделать что-либо так и не успел. Неожиданно слепящая вспышка фиолетового света резанула Бориса по глазам, заставляя зажмуриться и отпрянуть в сторону, но в последний миг он успел увидеть, как тот же фиолетовый свет окутал фигуру Иншарга, замершего в странной, неестественной для человека позе, словно что-то чудовищное рвалось из его набухшей огромным пузырем груди. А вот того, как его гостя, словно пушинку, приподняло в воздух и резко бросило в глубину изъеденного зеленой плесенью тумана, он уже не видел. Сознание Бориса наполнила уже знакомая безумная музыка, ноги бедняги подкосились, и он со всего маха рухнул на пол.
И… проснулся.
Словно переключили телевизионный канал. Мгновенный прыжок из одной реальности в другую.
Только в глупых фильмах ужасов увидевший кошмарный сон главный герой вскакивает с постели с диким криком, обливаясь холодным потом и содрогаясь от ужаса, вращая вылезшими из орбит глазами. В реальности у человека с нормальной психикой момент пробуждения намного банальнее. Возможно, именно поэтому маститые режиссеры так редко отображают его в своих творениях.
Лежать было твердо и холодно, поэтому, мгновенно открыв глаза, Борис приподнял голову и огляделся. Он лежал на полу в позе эмбриона, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. Причем лежал в той самой комнате, что приснилась ему во сне, прямо перед книжным шкафом, стоящим на месте таинственной хрустальной двери. Привычной утренней сонливости, что так часто мешает большинству людей радостно вставать с первыми трелями ненавистного им будильника, не было и в помине. Впрочем, кто сказал, что Борис именно спал? Скорее всего, просто потерял сознание, и все привидевшееся является бредом его воображения. По крайней мере, это самое разумное объяснение того, почему он лежит сейчас посреди комнаты, обнимая собственные колени. Вот так докатился. Всего сутки без еды, и уже голодный обморок. Неужели его так вымотали стрессы прошедшего дня?