— Интересно, — кисло сказал Рэнди.

— Еще интереснее сведения из России, от Хранителя Смолина.

— Полковника КГБ?

— ФСБ, — поправил Моддард. — После получения определенной информации из нашего Института он вступил в контакт с полковником КГБ — вот тут уже КГБ — в отставке, неким Александром Волковым, и сумел выяснить вот что. Во-первых, подтвердилось, что Андерсон — это Мерц. Во-вторых, Волков, еще ребенком будучи узником Бухенвальда, видел там Мерца, который якобы вел какие-то эксперименты на заключенных. В-третьих, Мерц после войны выдал себя за лейтенанта вермахта, не замешанного в военных преступлениях, и таким образом…

— Да, да, — рассеянно кивнул Рэнди. — Никаких симпатий к нацистам я, понятно, не испытываю. Вот только…

— Подождите немного, Хранитель! Самое главное впереди. Впрямую занявшись биографией Мерца, сотрудники Института столкнулись с вещами весьма неожиданными. Оказывается, во всех уцелевших немецких архивах о нем почти ничего нет. О любой сколько-нибудь заметной фигуре сведений предостаточно, а Мерц… Призрачная какая-то личность. Даже из архивов Гейдельбергского университета, где он учился, большинство касающихся его документов кто-то изъял, причем сделано это еще до начала войны.

— Что же тут удивительного? Многие нацисты заметали следы…

— До начала войны, — подчеркнул Проводник. — Что же, он тогда уже знал, что их рейх ждет бесславный конец и ему придется уносить ноги? Это не похоже на простую предусмотрительность. Это похоже на знание Будущего, а Будущее в рейхе мог знать только Гарри Шеппард.

— Да, — кивнул Рэнди. — Но есть одна деталь. Я видел фотографию Андерсона… И это НЕ Шеппард. Амма могут многое, но они не могут менять внешность, данную своим креоном.

— Вы уверены? Шеппард — Амма Сол. Он не мог, не должен был сам знать секрета перемещений во Времени. Ранее его перемещали Амма более высокого ранга… Но он узнал его. Почему бы ему не пойти дальше?

— Это невозможно.

Моддард внимательно посмотрел на Рэнди, подошел к сейфу, открыл его и достал две фотографии.

— Когда я сказал, что почти ничего не найдено, — проговорил он, прикрывая дверцу сейфа, — я имел в виду именно «почти». Кое-что все же есть, вот эти фотографии Мерца. Первая обнаружена в Гейдельберге, она датирована тысяча девятьсот тридцать шестым годом. Вторая из Мюнхена, снято на каком-то нацистском торжестве. По ряду признаков эксперты Института установили, что этот снимок не мог быть сделан ранее тысяча девятьсот тридцать девятого года. Вот первая фотография, а вот вторая.

Вручив Рэнди Стилу снимки, Моддард уселся за стол. Рэнди принялся разглядывать фотографии. Долгое время он ничего не говорил. Внезапно у него заболела голова, он потер затылок ладонью, не отрывая взгляда от снимков. Они расплылись в его глазах, потом снова сфокусировались.

— Они… Отличаются, — пробормотал наконец Рэнди. — Безусловно, на обоих снимках один и тот же человек, но… Это не тот человек. Если бы вы дали мне первый снимок, тридцать шестого года, и фотографию Андерсона, сделанную в шестидесятых, у меня не возникло бы такого ощущения. Да, сказал бы я, это он… Но второй снимок, из Мюнхена… О нет…

— ЧТО вы видите? — Проводник напряженно подался вперед.

— Я бы сказал, что…

— Что на этом снимке черты Шеппарда еще явственно проглядывают сквозь черты Мерца? Что тогда он не успел еще полностью овладеть своим новым телом? Что он окончательно слился с Мерцем лишь позже?

— Все же он сделал это, — прошептал Рэнди и почти выкрикнул: — Он сделал это! Да, теперь я знаю… Всегда знал. Это было внутри меня… Вот почему я отправился во Вьетнам, Проводник. Это была не информация. Это было знание. Внутренняя связь с Шеппардом, не осознаваемая мной тогда. Только теперь… Теперь я вижу. Да, но… Он мог погибнуть там, на плато Тайнгуен!

— Он не погиб, — сказал Моддард.

— Не погиб?

— Нет. Нам удалось получить сведения — правда, крайне туманные — о деятельности организации неонацистского толка, именуемой «Сириус». В связи с ней то там, то здесь всплывает тень Андерсона-Мерца и бывшего подручного Гиммлера, Эберхарда фон Хеппа. Нет, Хранитель, Шеппард жив и использует эту сеть в своих целях.

— Что конкретно, — спросил Рэнди, — известно об этом «Сириусе»?

— Практически ничего.

— Гм… Кто занимается этим?

— Магистр Хойланд.

— Он — лучший…

— Да.

2

В баре «Красный вагон» было пустынно, музыкальный автомат что-то вяло наигрывал. Хойланд сел за столик у стены, заказал шабли. Когда заказ принесли, до назначенного Мэтту Страттону времени оставалось четыре минуты.

Журналист Мэтт Страттон не имел отношения к Ордену, даже не подозревал о его существовании. Но, считая Хойланда кем-то вроде засекреченного сотрудника не то ЦРУ, не то ФБР, он не раз в прошлом доставал для него ценнейшую информацию. Дело было не столько в том, что Хойланд не оставался в долгу, сколько во взаимном доверии, основанном на опыте их общения. Вот и теперь Хойланд позвонил ему, кое-что выяснив предварительно.

Страттон появился в дверях бара. Высокий, под два метра ростом, худой, но мускулистый, он производил впечатление бывшего баскетболиста. Как многие из высоких людей, он словно стеснялся своего роста и непроизвольно сутулился. Большие глаза навыкате под кустистыми бровями живо сверкали, крючковатый нос нависал над слишком толстогубым для его типа лица ртом, а подбородок выдавался вперед. Ребенок мог бы испугаться, увидев Страттона в сумерках, но, несмотря на кажущуюся непривлекательность и несовершенство черт, этот человек прямо-таки излучал обаяние и вызывал инстинктивную приязнь.

Журналист издали заметил Хойланда, помахал рукой, подошел, переставляя длинные ноги наподобие циркуля, плюхнулся на пластмассовый стул и закурил.

— Привет, Джон… Что это вы пьете, шабли? Мерзость какая. Раньще вы всегда пили «Баллантайн», это достойно и прилично… Официант, бутылку «Баллантайна» и еще одну рюмку! Плачу я, выколотил гонорар за статью…

Хойланд молча слушал болтовню журналиста. Когда принесли «Баллантайн», Страттон бесцеремонно вытряхнул шабли Хойланда в вазочку с цветами и разлил по рюмкам виски. Они салютовали друг другу и выпили. Мэтт Страттон посерьезнел так резко, будто повернули ручку настройки телевизора.

— Что у вас стряслось, Джон? — напрямик спросил он.

— Стряслось, — сказал Хойланд. — Мне стало известно, что вы собираетесь писать о некоей организации под названием «Американский орел»…

— Ого! О моих планах знают немногие… А вы как узнали?

— У меня свои источники, — туманно пояснил Хойланд.

— О, понятно… Ну что же, вам я могу раскрыть карты. «Американский орел» — ерунда, легальное прикрытие. А об организации «Сириус» вы что-нибудь слышали?