Увидев Дебби и племянников, сестра широко распахнула дверь, приглашая всех войти. Уже стоя в гостиной, Дженни в смятении подумала о том, как трудно будет двум семьям жить вместе – пусть и не очень долго – в таком маленьком доме. Впрочем, сестра давно обещала Дебби найти ей в Шайенне работу, если она уйдет от Тони. Теперь это наконец произошло, и Дженни надеялась, что, когда Дебби начнет работать, она сумеет снять для себя и детей небольшую квартиру.
Одно было очевидно: обратного пути у Дебби нет. Тони Блекмен наверняка уже понял, в чем дело, и пришел в бешенство. И вряд ли с течением времени его злоба уляжется. Может, она немного утихнет, но не пройдет совсем, и если Дебби будет настолько глупа, что вернется, то… случиться может все, что угодно. С точки зрения Тони, жена не только ушла, но и отняла у него детей, что, несомненно, сильно ударило по его мужскому самолюбию. Нет, он никогда ее не простит, но… Другого выхода у Дебби все равно не было, так что она поступила правильно. В противном случае для нее все могло кончиться плохо уже в самое ближайшее время.
Прежде чем тронуться в обратный путь, Дженни отдала Дебби все деньги, которые прихватила с собой. Набралось чуть больше двухсот пятидесяти долларов. Маловато, конечно, но Дженни казалось, что даже такая скромная сумма лучше, чем ничего. Только потом ей пришло в голову, что в ближайшем отделении банка она могла бы обналичить чек, чтобы оставить Дебби больше денег. Увы, Дженни слишком торопилась домой – как-никак ей предстояло провести в дороге еще семь часов, – поэтому она подумала об этом, только когда, выехав из Шайенна, остановилась на заправке, чтобы наполнить топливный бак и позвонить Биллу.
Билл сразу взял трубку, и по его голосу Дженни тут же поняла, что он очень волнуется, не зная, куда и зачем она уехала. В самом деле, час был уже достаточно поздний, и Билл беспокоился. Правда, по пути в Шайенн Дженни звонила ему из магазина, где они покупали воду для детей, но тогда ей никто не ответил.
– Ты где? – сразу спросил Билл. – Я места себе не нахожу! Пришел домой, а тебя нет. Когда ты вернешься?
– Извини, но мне пришлось действовать как можно скорее. Дебби Блекмен опять избил муж, и она прибежала ко мне вместе с детьми практически раздетая – сказала, что хочет уйти от него и уехать к сестре в Шайенн. Мне пришлось самой их отвезти, чтобы Тони не успел перехватить Дебби на автобусной станции в Мьюзе, к тому же у нее все равно не было денег. Сейчас я уже еду обратно, но буду, наверное, очень поздно.
– Послушай, Джен, ты не забыла, что в этих краях должность ангела милосердия занимаю я, а не ты? – Билл рассмеялся с явным облегчением. – К тому же если мистер Блекмен догадается, что это ты помогла его жене бежать, он рассердится уже на тебя, а мне этого совсем не хочется… Теперь тебе придется быть очень осторожной и держать входную дверь на замке, когда меня нет… Ладно, с этим потом разберемся. Во сколько примерно ты вернешься?
– Даже не знаю, я только что выехала из Шайенна. Часов через шесть-семь… Может, немного быстрее – ночью шоссе будет совсем свободно.
Биллу очень не нравилось, что Дженни придется ехать ночью одной, к тому же она наверняка будет гнать, чтобы попасть домой поскорее, но поделать он ничего не мог. К счастью, Дженни была хорошим водителем, и он надеялся, что с ней ничего не случится.
– Лучше бы ей больше сюда не возвращаться, – заметил он, имея в виду Дебби.
– Очень маловероятно, – ответила Дженни. – Она слишком боится Тони и того, что он может сделать с ней и с детьми. Обратного пути у нее нет, и она это понимает.
– Я бы на твоем месте не был так уверен, – мрачно возразил Билл. – Жертвы жестокого обращения нередко возвращаются туда, где им было плохо. Это… зависимость, если хочешь. И справиться с такой кабалой достаточно сложно. – Он знал это и из курса психологии, который прослушал в семинарии, и из собственного опыта. Работая с женщинами-заключенными, Билл не раз сталкивался с подобными ситуациями: многие из них вопреки всякой логике возвращались к тиранам-мужьям и в конце концов дорого за это расплачивались. Иногда – по самой высшей ставке.
– Не думаю, что Дебби… настолько зависима, – медленно проговорила Дженни. – К сожалению, ее сестра живет отнюдь не в особняке, и у нее есть собственные дети. Дебби необходимо как можно скорее найти работу. Тогда она сможет снять собственную квартиру.
– Ладно, о Дебби поговорим потом. А сейчас просто поезжай домой. И будь осторожнее, очень тебя прошу. Если почувствуешь усталость, лучше остановись на обочине и поспи. – Он уже подсчитал, что, даже несмотря на почти пустое ночью на шоссе, Дженни доберется до Мьюза в лучшем случае в три-четыре часа пополуночи, проведя за рулем в общей сложности почти пятнадцать часов. Нелегкое испытание даже для крепкого мужчины, а она к тому же очень ослабела после того, как потеряла ребенка.
– Хорошо, я так и сделаю, – послушно согласилась Дженни, хотя спать ей совершенно не хотелось. Весь день она провела на нервах, стараясь как можно скорее увезти Дебби и ее детей от опасности. Перевозбуждение не прошло до сих пор, и на обратном пути усталость могла взять свое, поэтому, прежде чем вернуться в кабину внедорожника, Дженни выпила в закусочной при заправке две чашки крепкого кофе. Сейчас ей больше всего хотелось поскорее вернуться к Биллу. Все, что было в ее силах, она сделала, и оставалось только надеяться, что начиная с сегодняшнего дня жизнь Дебби и ее детей изменится к лучшему.
Всю обратную дорогу Дженни непроизвольно нажимала на педаль газа и была дома в половине третьего, поставив своеобразный рекорд. Когда она ложилась в постель, проснулся Билл.
– Слава богу, ты вернулась! – прошептал он, обнимая ее. – Я очень беспокоился. – Сам Билл лег только полчаса назад, хотя очень устал после поездки к Клею Робертсу, с которым они побывали сначала на лесном складе, чтобы заказать материал для церкви, а потом – в офисе строительной фирмы в Мьюзе.
– Все в порядке?
– Все в порядке, – ответила Дженни, и, крепко прижавшись к Биллу, положила голову ему на плечо.
– Ну и хорошо, – пробормотал он. Через две минуты Билл уже крепко спал, а следом за ним уснула и Дженни.
На следующее утро она встала поздно. Билл уже спустился вниз и готовил завтрак.
– Ну и денек вчера выдался… – проговорила Дженни, спускаясь в кухню и потягиваясь. – У меня все тело болит! – пожаловалась она, садясь возле стола, и Билл, наливавший кофе у плиты, бросил на ее лицо пристальный взгляд. Сон немного освежил Дженни, но она все равно казалась бледной, уставшей и невыспавшейся. Почти пятнадцать часов за рулем и волнение, вызванное неожиданным побегом Дебби от мужа, сделали свое дело, и Дженни чувствовала себя так, словно накануне таскала доски вместе с рабочими на лесном складе, куда ездили Билл и Клей. Впрочем, собственное самочувствие ее почти не занимало. Куда больше ее интересовала Дебби. Как она устроилась на новом месте? Обещала позвонить, но пока никаких вестей от нее не было.
После завтрака Дженни вернулась в детскую докрашивать стены, а Билл вызвался ей помочь. Через полчаса работа была закончена, и Билл перенес из подвала и собрал купленную ими на прошлой неделе детскую мебель, а Дженни наклеила на кроватку, пеленальный столик и высокий стул картинки-аппликации в виде разноцветных медвежат. С ними мебель выглядела гораздо симпатичнее, и Дженни осталась очень довольна. Теперь все было готово к встрече младенца, появление на свет которого предполагалось примерно через пять недель. Но если Дженни ждала этого момента с нетерпением, то Люси с каждым днем нервничала все сильнее. Как большинство девочек ее возраста, она была не готова к родам ни морально, ни психологически, и Дженни надеялась, что их с Мэгги присутствие в родильной палате хоть немного ее подбодрит. Да и врач, уже много лет подряд принимавший в монастыре роды у несовершеннолетних девочек, был человеком опытным, мудрым и добрым. Он от души сочувствовал своим юным пациенткам и обещал, что постарается сделать и схватки, и роды как можно менее болезненными, но Люси продолжала трястись от страха. Беседуя с Дженни по телефону, она часто говорила, что хотела бы поскорее забыть обо всем и вернуться к своей жизни, к учебе, к экзаменам. В монастыре Святой Девы Марии Люси занималась по программе первого года старшей школы, поэтому осенью ей предстояло поступить в десятый класс. Да и монахини обещали Люси, что со временем все с ней случившееся потускнеет, забудется, как дурной сон, но Дженни думала, что это ложь, ничем не лучше той, к которой прибег молодой человек, чтобы заставить Люси заняться с ним сексом. Сама Дженни просто не представляла, как можно забыть о своем ребенке, которого пришлось отдать совершенно чужим людям. Для нее ничего хуже и быть не могло. До сих пор Дженни чувствовала себя крайне неловко от сознания того, что величайшая радость в ее жизни принесет Люси столько боли и страданий, и не только физических, но и душевных. Разве можно спокойно отдать своего ребенка в чужие руки, а потом выкинуть это из головы? Впрочем, понимала Дженни и то, что Люси совершенно не готова к материнству, да и ее отец был по-прежнему настроен весьма негативно. Он не желал видеть дочь, если она не оставит ребенка в приюте, и заставить его изменить свое мнение было не под силу даже Мэгги, хотя в последнее время отношения мистера Фергюссона с женой заметно улучшились. После нескольких месяцев занятий в группе для женщин, подвергшихся домашнему насилию, Мэгги стала спокойнее, увереннее в себе и готова была не только морально поддерживать дочь, пока та находилась в монастыре, но и защищать ее после возвращения домой. Что ж, решила в конце концов Дженни, по крайней мере, Мэгги и Люси будут знать, что у ребенка есть дом, есть заботливые и любящие родители. А это уже немало.