Казбек и Аслан переглянулись.
– Когда ждать будут?
– Через два часа.
– Он что, стрелку нам забивает?
– Сказал: поговорить надо. Работу предложить хочет.
– Раз так – едем. На месте все решим. Ты, дорогой, с нами поедешь, – сказал, вставая, Аслан.
– Нет, так не договаривались. Мне только его слова передать велено – и все.
Коротышка взял его под руку и рванул со стула.
– В одной машине поедем – не будем пугать нашего друга раньше времени, – Аслан надел наплечную кобуру, подтянул ремни, – Казбек, ты за руль, этот, – он кивнул на мужчину, – с вами сзади. И чтобы не пискнул.
– Через центр не поедем – сейчас пробки везде. По кольцевой быстрее будет. Ух, только бы пришел… Смерть звать будет, – оскалился Казбек, проверяя «Макаров».
– Иди проверь двор, – скомандовал Аслан, – а вы берите этого. Все, поехали.
Казбек подогнал машину к подъезду, перегородив проезжую часть двора. Грузчики из магазина, отобедав, вернулись к работе. Лишь один дремал на траве под кустом, раскинув руки. Аслан открыл заднюю дверцу. Первым уселся коротышка. Следом втолкнули гостя, второй здоровяк уселся рядом с ним.
Сигналя, машина выскочила на Волгоградку. Проезжающие машины шарахнулись в стороны. Казбек ухмыльнулся.
– Не любят, когда подрезают, а?
– Ты давай поспокойней. Не хватало, чтобы гаишник остановил.
– А-а, полтинник в зубы и все в порядке.
– Время терять не хочется, – пояснил Аслан.
Мужчина, стиснутый плечистыми боевиками, вздохнул и опустил голову.
– Убивать его будете? – спросил он тихо.
– Должок за ним, – Аслан достал портсигар, выбрал сигарету, прикурил. В салоне резко запахло «планом». – Обидел он нас. Сильно обидел. Человека хорошего убил. Такое не прощают. А ты не бойся, Василий, – он обернулся, – если ты ни при чем, мы отпустим.
– Ага, – подтвердил Казбек, – совсем отпустим.
На кольцевой автодороге Казбек перестроился в левый ряд и прибавил скорость. Перед Профсоюзной улицей кольцо ремонтировали, и он, непрерывно сигналя и то и дело высовываясь из окна, протискивался вперед.
– Не успели построить, уже ремонт! Куда прешь, урод, не видишь – я еду!
Потасканный «москвич» резко взял вправо и ткнулся бампером в колесо трейлера. Его отбросило и развернуло поперек дороги. Сразу вокруг засигналили, загудели, послышался скрежет тормозов.
– Вот так ездить надо, – похвалился Казбек, оглядываясь на созданную аварию.
– Спокойней, говорю тебе. Успеваем.
Встречный ветер выдувал из салона запах травки. Аслан выбросил окурок и откинулся затылком на подголовник.
– Слышь, Василий, а кто он тебе? Ну, человек этот, который тебя прислал.
– Просто знакомый. Прихожанин. Попросил доброе дело сделать.
– Ха, доброе дело? А ты кто? Почему сказал «прихожанин»?
– Священник я, – тихо ответил мужчина.
– Поп! Э-э, какие друзья у тебя… Впредь умней будь – знай, с кем дружбу водить.
Мужчина промолчал.
– А главное, – добавил Казбек, – молись, поп, чтобы все успешно было. Хорошо молись, глядишь, и поможет.
Справа и слева тянулись однотипные многоэтажки. Москва давно перешагнула кольцевую автодорогу, некогда обозначавшую границу города. Внешняя часть трассы была забита, автомобили двигались сплошным потоком, но на внутренней было относительно свободно. Прижимаясь к свежепокрашенным разделителям, «БМВ» летел, изредка переходя в правый ряд, чтобы обогнать попутные машины. Казбек ругался не переставая.
Проскочили выезд на Можайское шоссе. Перед Рублево по сторонам дороги замелькал лес. Березы и ели стояли скорчившиеся, пожелтевшие, задыхаясь выхлопными газами. Только в глубине лес набирал краски свежей зелени, манившей прохладой. Раскаленный воздух поднимался над асфальтом, и идущие впереди автомобили казались призрачными, размытыми, словно рисунок на мокром стекле.
Священник заворочался и тут же получил локтем по ребрам от коротышки.
– Сиди спокойно, – не глядя, процедил тот.
– По нужде бы сходить.
– Потерпишь.
– Не могу я – цистит.
Коротышка брезгливо посмотрел на него.
– Делай в штаны, не стесняйся.
– Срам-то какой. Не позорьте, люди добрые.
– Языком все вылижешь, – рявкнул Казбек.
– Ладно, притормози, – разрешил Аслан, – вонь будет на всю машину.
«БМВ» покатился вправо, подрезая попутные автомобили.
– Спасибо, люди добрые, – в голосе священника послышалась издевка.
Казбек глянул в зеркальце заднего вида, и у него перехватило дыхание: фигура священника потеряла четкость, стала размытой, словно некачественная фотография. Полупрозрачная мгла окутывала его меняющийся на глазах облик: таяла полуседая борода, резкие морщины бороздили лицо, на глаза из-под век падала черная пленка. Взвизгнул коротышка, пытаясь оттолкнуть от себя возникающее существо, второй боевик в панике рвался из машины, толкая плечом закрытую дверцу. Словно поднимающийся из отверстой могилы смрад и мрак окутали салон. Казбек ударил по тормозам. «БМВ», наполовину въехавший на присыпанную песком обочину, закрутило. Охнул Аслан, пытаясь ухватиться за приборную доску. Зацепившись колесами за кусок чистого асфальта, машина резко остановилась. Казбек, ударившись грудью о рулевое колесо, отлетел назад, влип в сиденье и тут же почувствовал, как тугой жгут, ледяной и скользкий, словно щупальцы медузы, охватывает горло. Глаза полезли из орбит, посиневшими губами он попытался глотнуть воздух и, услышав хрип с соседнего сиденья, скосил глаза. Аслан, судорожно разевая рот, рвал пальцами охватившее шею черное шевелящееся щупальце. В голове ударил набат, кровь застучала в висках, застилая глаза багровым туманом… А за стеклами издевательски светило солнце, проносились автомобили, не обращая внимания на криво замерший на обочине «БМВ». Совсем рядом шумел лес…
Давление внезапно исчезло. Они сидели, с всхлипом хватая кислород широко открытыми ртами, будто выброшенные на берег глубоководные рыбы.
– Вы меня очень обидели, парни, – произнес хриплый низкий голос. – Я даже не знаю, стоит ли с вами связываться. Доверие! Доверие кончается, истекает, как время, а восполнить его вы не желаете.
– Ты не поп, – прохрипел Аслан.
– Нет, я не священник. Я – торговец черным деревом Себастьян Перейра, – оскалился Рец. – Шутка.
– Прости… прости, брат, – прохрипел Аслан, – не хотели обидеть, поверь…
Рец подался вперед, обхватил сидевших впереди за плечи и, поглядывая то на одного, то на другого, зашептал хрипло и тихо: