Эдуардо — человек гордый и закрытый. Ему понадобится время на то, чтобы осознать, что он теряет, и еще больше времени уйдет на то, чтобы признать это. Но после вчерашней ночи в душе Беллы вспыхнула искра надежды. Она почувствовала, что он любит ее. Эдуардо ничего не говорил, но его тело сделало это за него. Все, что ему требуется, — это смириться с чувствами. Он привык запирать их на замок. Он привык отрицать их. Но как долго Эдуардо сможет отрицать мощную связь между ними? Это был не просто отличный секс. Возникло единение на более глубоком уровне. Белла ощущала такую близость с ним, какую не переживала ни с кем из своих любовников. Он впустил ее в свое сердце. Теперь она могла смело утверждать, что знает Эдуардо. Ей известны его ценности, его сильные и слабые стороны, его истинная натура.
Белла открыла дверь в кабинет и увидела, что он стоит у окна.
— Эдуардо! — позвала она.
Он повернулся и осмотрел ее с головы до ног. Его взгляд насторожил Беллу. Он не искрился и не волновал. Напротив, в нем появилось нечто пугающее.
— Я говорил с юристом, — произнес Эдуардо холодным отчужденным тоном, совсем не похожим на тот сексуальный шепот, который она слушала почти всю ночь.
— Извини… Что?
Он швырнул кипу бумаг на край стола.
— Теперь ты сама по себе, — отрезал Эдуардо. — Я больше не твой опекун.
Белла сглотнула и неуверенно шагнула к нему:
— О чем ты? Я не понимаю…
Его глаза походили на зелено-голубые кусочки льда.
— Я хочу, чтобы ты убралась отсюда в течение часа. Не трать время на сборы. Я попрошу миссис Бейкер, когда она вернется, собрать твои вещи и все, что находится в детской. Я не хочу, чтобы какие-нибудь вещи, принадлежащие тебе, оставались здесь.
— Эдуардо… Что ты говоришь?
— Это был отличный план! — Он не разжимал кулаки. — Ты была очень убедительна. Не многим удавалось водить меня за нос, а тебе, должен признать, это почти удалось.
Белла почувствовала, как холодок пробежал по ее спине.
— Какой план? Я не понимаю. В твоих словах нет никакого смысла. Почему ты ни с того ни с сего так обращаешься со мной?
Он развернул монитор.
— Вот что ты наделала, — сказал Эдуардо. — Ты именно это планировала с самого начала? Прекрасный план мести. Не могу поверить, что тебе легко удалось меня одурачить.
Белла посмотрела на монитор. От заголовков ее сердце болезненно заныло.
«Трагическое прошлое финансового магната раскрыто».
«Плохой парень в прошлом был жертвой семейного насилия».
«Роман с богатой наследницей излечил израненное сердце».
Рядом была размещена фотография, на которой Белла целовалась с Эдуардо у особняка Хавертонов. Она была сделана всего пару дней назад, очевидно, через телеобъектив, ведь никого в округе Белла не видела. А потом она вспомнила о репортерах в деревне. Неужели они следили за ними? Неужели накопали что-то на Эдуардо? Белла удивленно посмотрела на него:
— Ты считаешь, что это моих рук дело?
— Только не надо изображать невинность, — процедил он сквозь зубы. — Убирайся. Пока я тебя не вышвырнул.
— Я к этому не имею никакого отношения, — заявила Белла. — Как ты мог подумать, что я на такое способна? Разве ты меня не знаешь?
В его глазах пылала ненависть.
— Ты единственная, кто мог это сделать, — нарочито медленно проговорил Эдуардо. — Я никому не рассказывал о своем прошлом. Ни одному человеку. А теперь, благодаря тебе, это стало известно всему чертову миру. Я знал, что тебе нельзя доверять. Ты всегда была лживой двуличной дурой. Ты хотела отомстить за то, что я не согласился на твою свадьбу. Что ж, можешь выходить за кого хочешь. Мне плевать.
Беллу переполняли шок, боль и отчаяние.
— Не могу поверить, что, по твоему мнению, я пошла на это намеренно, — сказала она. — Вчера, отправившись в деревню за продуктами, я наткнулась на пару журналистов. Я ничего не сказала тебе, потому что…
— Потому что заманила их сюда обещанием дать эксклюзивный материал? — Его улыбка напоминала оскал. — Тебе казалось, что последний заголовок способен изменить наши отношения? Что он заставит меня упасть на одно колено и попросить тебя стать моей женой?
Белла прочитала заголовок еще раз: «Роман с богатой наследницей излечил израненное сердце». Она растерялась и нервно сглотнула.
— Я ничего им не говорила… — Молодая женщина покраснела и опустила глаза. — Но кое-что упомянула в разговоре с матерью.
Эдуардо выругался:
— Так вы обе в этом замешаны? Мне давно надо было догадаться. Вот зачем Клодия появилась здесь за пару дней до твоего приезда. Это была разведка.
— Нет. — Белла была в полном отчаянии. — Все не так. Я не специально. Я только сказала матери, что у тебя было ужасное детство. Она говорила о тебе отвратительные вещи, и я подумала…
— Ты подумала, что надо распространить слушок, который разрушит все, над чем я так долго работал, — произнес он с горечью.
— Почему, если людям станет известно о твоем прошлом, все разрушится? — спросила Белла. — Тебе нечего стыдиться. Люди будут восхищаться твоей силой и целеустремленностью. Я не сомневаюсь.
Эдуардо презрительно усмехнулся.
— Я и не ждал, что ты поймешь, — отрезал он. — Тебе нравится быть в центре внимания. Твое имя никогда не сходит со страниц газет. Ты не могла придумать лучший способ отомстить. Я дорожу своей личной жизнью, и ты об этом знала. А все эти разговоры про любовь и сказку — чушь. Ты никого не любишь, кроме себя. И никогда не любила.
Белла с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. От слез ее спасала только гордость. Ей было больно оттого, что Эдуардо не сомневался, что она способна на такой отвратительный поступок. Но Беллу ранило не только его недоверие. Он отталкивал ее, отгораживался, отказывался от нее. Это очень унизительно — быть изгнанной, как будто она была для Эдуардо просто развлечением, красивой игрушкой, которая при ближайшем рассмотрении оказалась не такой, как он предполагал. Если бы у него были чувства к ней, разве не попытался бы он выяснить, что произошло на самом деле? Разве он не понял бы, что в ее открытости нет ничего плохого, просто она отличается от него? Эдуардо стремится к отшельничеству, а она — к людям.
— Похоже, это все, — сказала Белла, расправив плечи. — Я пойду своей дорогой.
— Я не хочу тебя больше видеть, — бросил Эдуардо, с ненавистью глядя на нее. — Поняла? Никогда.
— Не беспокойся, — ответила она, вздернув подбородок. — Не увидишь.
Прошло несколько недель, прежде чем газетная шумиха утихла. Почти каждый человек, имевший отношение к детству Эдуардо, появлялся неизвестно откуда, чтобы дать эксклюзивное интервью. Но худшим было то, что, несмотря на смерть отчима Эдуардо, его новая жена и дети выступили в защиту покойного папочки, представив его чуть ли не святым.