Что-то мрачное мелькнуло во взгляде, который Алесандер бросил на нее.
— Похоже, нам придется потерпеть друг друга еще немного. Конечно, это нас обоих не радует, но есть в этом и кое-то хорошее.
— Правда? — фыркнула Симона. — Что именно?
— Ну что же еще, — улыбнулся он, легким жестом поправляя завиток волос у нее на лбу, — мы скоро займемся сексом.
Если бы Симона еще не питала неприязнь к этому мужчине, сейчас бы она точно его возненавидела за эту самодовольную уверенность. И за то, насколько его мягкое прикосновение заставило ее кожу покрыться дрожью. Алесандер хотел успокоить ее, вместо этого девушка чувствовала на своих обнаженных плечах вес обязательств, которые несла эта ночь. Их первая брачная ночь, которой не должно было быть. Все это так неправильно. Так фальшиво. Симона отвернулась к окну, предпочитая смотреть на ночные улицы и не думать о человеке, который должен значиться ее мужем только на бумаге, а собирался стать им в самом интимном смысле слова. Вот только настоящий муж любил бы ее, хотел бы прожить с ней всю жизнь, а не рассчитывал получить землю и залезть к ней под юбку в дополнение к сделке.
К ее рассеянному удивлению, машина остановилась за несколько кварталов до его квартиры.
— Что ты делаешь? — спросила Симона, когда Алесандер вышел и протянул ей руку.
— Вношу изменения в план, — отозвался он с улыбкой. — Ночь так прекрасна, прогулка по пляжу пойдет нам на пользу.
Симона вгляделась в его напряженное лицо, пытаясь найти настоящую причину, но не увидела ничего. И хотя знать, что он не настолько спешил раздвинуть ей ноги, было облегчением, она беспокоилась, потому что он явно видел больше ее эмоций, чем Симона хотела показывать.
— Спасибо, — сказала она просто, потому что идея прогулки ей нравилась хотя бы как отсрочка неизбежного.
Взяв его руку, она позволила Алесандеру притянуть себя ближе и увести по мощеной, залитой светом дорожке. Теплый ночной ветер целовал кожу Симоны, круглая луна украшала ленивые волны серебряной лентой. Откуда-то доносилась музыка, пела скрипка. Алесандер молчал, словно был рад перерыву в их противостоянии.
«Он был прав насчет прогулки», — подумала Симона, пока они медленно шли вдоль побережья. Ночь действительно была прекрасной, словно созданной для влюбленных. В соленом воздухе была разлита нота предвкушения, словно вот-вот должно было что-то случиться. Симону опечалило, что эта ночь не для них. Ее ждало не предвкушение, а обязательства. Хотя…
Она украдкой бросила взгляд на своего спутника. Он был словно нарочно создан для того, чтобы гулять с ним в такую ночь. Симона поежилась, стараясь не думать о том, что скоро случится. О сексе с ним.
Почему она так нервничает? Она была в постели с мужчиной, она занималась сексом. Она знала, какие части тела в этом участвуют. Иногда ей даже нравился процесс. Но это было с Дэймоном, и они были вместе почти год. Симона даже думала, что любит его, до того, как обнаружила его измену. Но они были друзьями до того, как стать любовниками. Но секс практически с незнакомцем? С человеком, который завлек ее в постель шантажом? Ни за что на свете она не получит от этого удовольствие. И своим чувствам не сможет доверять, потому что за это снова придется платить слишком высокую цену.
— Тебе холодно? — спросил Алесандер, чувствуя ее дрожь.
— Я в порядке. — Симоне не нравилось, как он читает язык ее тела, как замечает ее чувства.
— Почему бы нам не пойти по пляжу?
— Ты имеешь в виду босиком?
— Если хочешь, можешь идти по песку на каблуках.
Симона увидела его улыбку в лунном свете, блеск его глаз, и его предложение было таким неожиданным, что она рассмеялась:
— Почему бы и нет.
Выскользнув из серебряных туфель, она сняла чулки и снова взяла его за руку, когда он разулся. Песок был прохладным под ее босыми ступнями, а ладонь Алесандера источала тепло, пока его палец рисовал медленные круги на ее запястье. Симона попыталась сосредоточиться на том, как песок поскрипывает от ее шагов, как свет фонарей заливает побережье, как мерцают звезды в ночном небе. Но это прикосновение было трудно не замечать. Дэймон не любил держаться за руки. Он считал, что это проявление собственничества и плохая черта характера. Был ли Алесандер собственником или ему просто нравилось ее касаться? Как бы то ни было, у него были красивые и горячие руки. Симона была не против, что он держал ее руку, пока они брели по песку. Лунная лента на волнах мерцала серебром, огни города заливали побережье расплавленным золотом, а ночной воздух был свежим и чистым. Симона вздохнула:
— Здесь так красиво. Тебе повезло жить так близко к заливу.
— А ты живешь близко к морю?
— Нет, к сожалению. Я живу в квартире размером с обувную коробку, рядом с университетом, где учусь. До пляжа около часа езды, даже два, если до хорошего пляжа. — Она снова вздохнула. — Там красивые пляжи, но нет ничего похожего на этот.
Они помолчали несколько минут, слушая пение скрипки, наполняющее ночь.
— Что ты изучаешь?
Вопрос настолько застал Симону врасплох, что она рассмеялась.
— Что смешного?
Девушка покачала головой:
— Просто странно — мы только что поженились, а ты не знаешь, чем я занимаюсь. Обычно люди узнают такие вещи до свадьбы.
— Обычно женщины не появляются на пороге с предложениями о браке.
— Да, — признала Симона, глядя под ноги. — Ты прав. Я изучаю психологию. Последний курс.
Они подошли к зданию, расположенному на пляже. Это был тот ресторан, у которого Симона перешла дорогу в первый день, — а это означало, что квартира Алесандера совсем недалеко. Музыка зазвучала громче, Симона могла видеть музыкантов на балконе ресторана, выходящем к морю. Скрипка пела так сладко поверх фортепиано и ударных, что девушка остановилась послушать.
— Что они играют?
— Старую народную песню, — улыбнулся Алесандер. — В ней говорится про горы, и море, и людей, которые обжили эти места когда-то давно и сделали их домом. Но часто текстом пренебрегают, оставляют петь скрипку.
— Это прекрасно, — прошептала Симона, глядя, как скрипач извлекает нежнейшие звуки из своего инструмента.
Несколько мгновений вокруг них существовала только музыка и шелест прибоя, потом Алесандер шепнул:
— Это ты прекрасна.
Симона взглянула на него пораженно, и, может, музыка была тому виной, что его улыбка наполнила ее сердце. Ночной воздух обнял Симону, мелодия заворожила ее, сплетаясь с шорохом волн, и бархат неба с серебром луны, — это они виноваты. Симона не хотела все это чувствовать, не хотела, чтобы Алесандер улыбался так, не хотела слышать, что он считал ее прекрасной, а их брак — чем-то большим, чем он являлся. Она вдруг пожалела, что согласилась на эту прогулку, что позволила держать себя за руку, словно они друзья или любовники. Это не так. Они заключили деловое соглашение, условия которого Алесандер изменил, когда она уже не могла отступить. И вся эта прогулка за руки, уверения в том, что Симона ему нравится, вся эта затея для того, чтобы он получил, что хотел.