— Что вам нужно? — дрожащим голосом спросила она. — Кто вы такой?

— Тише, — покачал головой незнакомец, — тише. Я не сделаю вам ничего дурного. У меня к вам несколько вопросов.

— Какие вопросы? — крикнула она. — Какие вопросы?

— Молчите, — шагнул он к ней, — и постарайтесь взять себя в руки.

Ее начала бить дрожь. Все-таки она впустила к себе в дом маньяка.

— Уходите, иначе я буду кричать, — почти умоляюще попросила она.

— Не будете, — незнакомец подошел к ней, и она обессиленно прислонилась к стене, уже не способная сопротивляться.

— Только не делайте мне больно, — попросила она, закрывая глаза.

Незнакомец встал перед ней. Тот же запах дорогого парфюма. Она открыла глаза. Он стоял перед ней и по-прежнему улыбался. Значит, он еще и садист. Она застонала.

— Успокойтесь, — снова сказал он, — вы ответите на несколько моих вопросов, и я уйду. Обещаю вам, что я ничего вам не сделаю.

— Какие еще вопросы?

— Сегодня днем вы должны были встретиться с журналистом Кузнецовым. Но вы не захотели с ним встречаться. Почему?

Она вдруг узнала этот голос. Это тот самый человек, который ей звонил. Тот самый голос.

— Это были вы? — с ужасом спросила она. — Это вы мне звонили?

— Вы не ответили на мой вопрос. Почему вы не захотели с ним встречаться? Постарайтесь собраться и четко ответить. Почему?

Ее начала бить крупная дрожь. Дело было совсем не в маньяке. Она поняла теперь, что стала просто разменной монетой в страшной игре.

— Я не понимаю…

— Не врите, — строго сказал незнакомец. — Почему вы не захотели с ним встретиться?

— Мне… мне не разрешили. Меня просили… Мне говорили…

— Кто? От кого вы услышали фамилию Кузнецов?

Она поняла, что он не уйдет. Он прижал ее к стене и давил на нее теперь всем телом, словно пытался изнасиловать. В сочетании с ужасом, охватившим ее, это доводило актрису до изнеможения. Она начала что-то невнятно лепетать.

— От кого вы узнали? — снова спросил грозный незнакомец.

— Меня предупредил Роман Анатольевич. Он сказал, чтобы я не встречалась с вами, с Кузнецовым, — быстро поправилась она. — И если мне позвонит Кузнецов, чтобы я предупредила его.

— Кто такой Роман Анатольевич?

— Это наш заместитель директора. На телестудии. Он заместитель по хозяйственной части. Он мне сказал, чтобы я его предупредила, если мне позвонит Кузнецов. И чтобы не встречалась с ним ни за что. Поэтому я…

— Ясно, — незнакомец ослабил давление. Потом сокрушенно покачал головой. — В какую грязную игру вы влипли, Светлана.

Она заплакала. Теперь она жалела, что проявила непростительную слабость. Незнакомец казался ей уже не таким страшным.

— Прощайте, — сказал Дронго, шагнув к двери, — и послушайте моего совета. Никому не говорите о нашем сегодняшнем разговоре. Иначе вам действительно будет очень плохо.

Он повернулся и вышел из квартиры, мягко закрыв за собой дверь.

Она опустилась на колени и начала плакать. Потом собрала цветы, подняла сумочку. Прошла в комнату, бросив все на диван. И подошла к телефону. Набрала знакомый ей номер.

— Роман Анатольевич, это вы? — спросила она сквозь слезы.

— Что случилось? — раздался в ответ резкий голос.

— На меня только что напали в квартире. Они меня били, пытали, насиловали. Требовали сказать, почему я не встретилась сегодня с Кузнецовым.

— И ты им сказала?

— Да. Они меня сильно били. — Она плакала, уже применяя все свое актерское мастерство, не столько от пережитого волнения, сколько из желания, чтобы собеседник ей поверил.

— Дура, — сказал он, — сколько их было?

— Двое. Нет, трое. Еще один ждал на улице.

— Откуда ты знаешь?

— Они говорили, что их ждет еще один человек.

— Как они выглядели?

— Высокие, здоровые такие… очень мощные. Они меня били, Роман Анатольевич.

— Заткнись, — заорал он, — что ты им рассказала?

— Ничего. Я просто сказала, что меня предупреждали заранее о Кузнецове. Они спрашивали, почему я не встретилась сегодня с ним.

— Ты назвала им мое имя?

— Нет, — чуть поколебавшись, ответила она.

Он уловил ее колебание.

— Сказала или нет? — заорал он в трубку.

— Нет, не сказала. — Она продолжала плакать, надеясь, что он ей поверит.

— Значит, их было трое?

— Да. Но меня били двое. Они меня изнасиловали! — закричала она, надеясь, что он ей поверит.

— Но ты хоть получила удовольствие? — грубо спросил Роман Анатольевич. — Все ведь врешь, сука, как всегда. Ладно, я сейчас приеду.

Он бросил трубку, и она без сил опустилась на стул. Потом, вспомнив о том, что именно сказала, начала в ярости рвать свою одежду, разрывая в клочья платье, нижнее белье. Пройдя в спальню, она взяла помаду, размазала ее по одежде. Потом карандашом нарисовала себе синяк под глазом. Получилось естественно, и она вздохнула, посчитав, что теперь Роман Анатольевич ей поверит.

Вспомнив про диван, она бросилась в столовую, измяв подушки на диване. Даже вырвала клок волос, бросив их на подушку. Осмотрев все, она осталась недовольна. Пройдя в ванную, она взяла ножницы и долго размышляла, где именно сделать порез. Трогать лицо ей было жалко, и она оцарапала себе руку, посчитав, что и этого вполне достаточно. Она даже не подозревала, что в это время Роман Анатольевич набирает другой номер.

— Мне звонила Светлана Рожко, — сообщил он, — рассказывает, что к ней ворвались несколько человек, изнасиловали ее, избили и вынудили сказать, почему она не встречалась сегодня с Кузнецовым.

— Она назвала твое имя? — спросил невидимый собеседник.

— Клянется, что нет.

— Врет. Поезжай к ней и все проверь на месте. Если она соврала… ты сам знаешь, что нужно делать. Нам лишние свидетели ни к чему. Позвони Графу, пусть даст тебе ребят.

— Понимаю, — Роман Анатольевич положил трубку и снова набрал уже другой номер.

— Граф, — сказал он, — мне понадобятся твои ребята.

Глава 18

Тита и его охранника привезли на ту самую дачу, где допрашивали Михаила. И на этот раз Константин Гаврилович не стал изменять своему стилю, отпустив всех своих людей, кроме Антона и Григория. Он справедливо считал, что свидетели ни к чему, тем более в таком щекотливом деле, как допрос. На этот раз Тита приковали наручниками к батарее в комнате, посадив его на пол и широко растянув его руки в стороны. Охранника посадили рядом, также приковав к батарее. Константин Гаврилович настоял на том, чтобы в допросе не принимал участие Александр Юрьевич. Своим нетерпением и полным отсутствием выдержки Хозяин портил им все дело.