Эх, молодая, чтоб ты видела все что я видел блядь, – говорит генерал.
СПИД прислали из США! – шепчет он, наклоняясь к девушке.
Пиндосы ебанные, хуесосы, блядь, – говорит он.
Заражают журавлиные яйца СПИДОМ, – говорит он.
А несчастные птицы… жертвы милитаризма и империализма… мигрируя, – говорит он.
Разносят чуму 20 века, – говорит он.
На территорию ССС… то есть, Европы блядь, – говорит он.
Закуривает сигару. Жирный дым. Безумные глаза Наташи.
Пойми, молодая, – говорит генерал.
Идет большая игра, – говорит он.
Нет, не так, – говорит он.
БОЛЬШАЯ ИГРА, – говорит он.
В мире осталось две цивилизации, – говорит он.
Европейская и североамериканская, – говорит он.
Мы, ФСБ РФ, – говорит он.
После крушения советской империи, отринув все эти большевистские штучки шмучки, – говорит он.
Служим Европе, – говорит он.
… – молчит, широко раскрыв глаза, Наталья (как и все, кого шантажируют весомыми вещами, она с удовольствием позволяет себя уговорить – В. Л.).
Решается судьба мира, – говорит генерал.
Евроатлантическое сотрудничество – миф, – говорит он.
Два кинжала в одних ножнах не помещаются, – говорит он.
С устранением конкурента в лице СССР, – говорит он.
ЕС и США претендуют на гегемонию в мире, – говорит он.
В этой тайной войне в ход идут все средства – говорит он (с ударением на «а», средствА – прим. В. Л.)
И Схватка уже началась, – говорит он тоном опытного акушера, увещевающего молодого папашу не суетиться под стенами роддома.
И так получилось, молодая, – говорит он, роняя пепел на ляжки.
Что местом нового столкновения цивилизаций, – говорит он.
Местом новой холодной войны, – говорит он.
Новым Западным Берлином 21 века, – говорит он.
Полигоном разведслужб и тайных сил мира, – говорит он.
Стала твоя родина, молодая, – говорит он.
Маленькая, затерянная страна в центре блядь Европы, – говорит он.
Молдавия… – говорит он.
Тычет сигарой в сторону Наташи, и говорит:
И ты, – говорит он.
Никому не известная, – говорит он.
Скромная девчонка с озорной улыбкой первого космонавта, – говорит он (Наташа смущенно улыбается, и мы видим, что генерал, конечно же, безбожно льстит – В. Л.).
Можешь стать той самой маленькой капелькой, – говорит он.
Которая, упав на чашу весов, – говорит он.
Решит исход сражения сил Зла и Добра, – говорит он.
Тьмы и Света, – говорит он.
(играет музыка из к/ф «Властелин Колец», или другой подобной саги, что-то бравурное, берущее за душу похлеще, чем компромат ФСБ – прим. В. Л.)
Готова ли ты? – говорит генерал, взяв за подбородок Наташу.
Стать этой капелькой? – говорит он.
А, малыш? – говорит он.
Крупно – глаза Наташи. В них слезинки. Камера опускается вниз. Мы видим напарфиненный член генерала ФСБ, завербовавшего девушку. Он (член, не генерал) полуэрегирован.
На его конце – капелька…
ХХХ
Черно-белые кадры.
Мы видим Наташу, которая, вся расхристанная (прилагательное, обозначающее девушку, которая после секса не успела собраться как следует, а ей уже дает пинка соблазнитель: прическа растрепана, чулки сползают, одна туфля-лодочка не надета, на другой поломался каблук, трусики в кармане кофты… не ищите это слово в словаре Ожегова, положитесь на мое небывалое филологическое чутье – В. Л.) стоит возле Лимузина (в Молдавии это слово даже произносят с большой буквы, так что пусть будет так – прим. Сценариста). Всхлипывает, глядя в камеру. Говорит:
Я думала… – говорит она.
А я-то думала, это любовь, – говорит она.
На слове «любовь» не справляется со своими эмоциями, и начинает – на букве «о», – плакать. Получается так.
Я думала это любол-о-о-о-о-о-о-о, – плачет она.
Малыш, ну что же ты, – слышим мы скупой мужской голос.
Разворот камеры. Мы видим генерала ФСБ Альбац, он уже в гражданском, выглядит как средней руки турецкий бизнесмен, приехавший в Кишинев поесть вишен и попялить девушек легкого поведения. То есть, как средней руки турецкий бизнесмен, приехавший в Кишинев. Или нет, даже не так. Просто как средней руки турецкий бизнесмен.
Малыш, конечно, я тоже люблю тебя, – говорит он.
Заря чувств озарила мое сердце, – говорит он.
Знал ли я, на склоне лет, что встречу такую, как як ты, – говорит он.
Як? – недоуменно говорит Наташа.
Маскировка, – говорит, туманно и многозначительно кивнув куда-то в сторону, генерал.
А-а-а-а, – говорит Наташа и снова начинает реветь, как дура.
Ну не реви, дуреха ты моя… – говорит генерал.
Прижимает Наташу к себе. Шепчет. Мы слышим отрывочные слова, куски фраз. «… нация… касса национального медицинского страхова… вели вишни в саду у дяди Вани… шаланда полная кефа… тобус на третьей остановке, и пятый дом спра… ерявые, как у негритян… едь модно теперь наголо писюн забрива…». Наташа краснеет – на черно-белой пленке это выглядит так, как будто она темнеет, – и хихикает.
Хи-хи, – говорит она.
А то ж, – говорит генерал.
Не ссы, молодая, контора солидная, – говорит он.
В беде не оставим, – говорит он.
Поддержим, поможем, поруководим, – говорит он.
И потом, Наташка, – говорит он.
Вот выполним задание центра, – говорит он, произнося «центр» быстро, словно случайно, (поэтому и с маленькой).
Так я тебя в охапку, и айда домой, – говорит он.
Поженимся, детишек… – говорит он.
Дворец тебе справлю, в Карелии, – говорит он.
Молдаван закажешь, какой хочешь ремонт тебе сделают, – говорит он.
Будем жить поживать да добра наживать, – произносит он ритуальную фразу из русских народных сказок, которой начинается всякая галлюциногенная афера вроде погони за невестой на волке.
Думаешь, я не люблю? – говорит он.