— Будь это так, — возразил Габриель, — ты не сидел бы сейчас привязанный к креслу. Однако вернемся к твоей встрече с Рене Броссаром. Что было дальше?
— Он передал просьбу Поля не возникать. Потом мы немного перетерли за дело.
— Перетерли?
— Обсудили мои отступные. Поль сделал предложение, я — встречное. Мы торговались.
— И все — по телефону?
Лакруа кивнул.
— Какую роль в похищении играл Броссар?
— Он стережет девчонку в доме.
— Поль — с ним?
— Я не спрашивал.
— Сколько еще людей в доме?
— Без понятия. Знаю только, что с ними женщина, они косят под семью.
— Броссар упоминал англичанку?
— Говорит, она жива.
— И все?
— И все.
— На чем вы остановились в терках с Полем и Броссаром?
— Этим утром мы наконец договорились.
— Сколько ты с них стряс?
— Еще сотню тысяч.
— Когда принесут деньги?
— Завтра днем.
— Куда?
— В Экс.
— Где именно?
— В кафе близ площади Генерала де Голля.
— Как называется?
— «Ле Прованс». Что еще?
— Как пройдет передача?
— Броссар приедет первым, в десять минут шестого. Я следом — в двадцать минут.
— Где он будет сидеть?
— За столиком на веранде.
— А деньги?
— Броссар обещал привезти их в металлическом кейсе.
— Как незаметно.
— Он так решил, не я.
— Если кто-то из вас не явится, есть запасной план?
— Кафе «Ле Сезанн», вверх по улице.
— И долго тебя будут ждать?
— Десять минут.
— А если не придешь?
— Сделка не состоится.
— Еще указания были?
— Велели больше не звонить. Поль злится, когда кто-то звонит.
— Ну еще бы.
Габриель обернулся. На сей раз Келлер стоял совершенно неподвижно, черным силуэтом на фоне темного неба, и сжимал в руках пистолет с глушителем. Один выстрел, и в черепе Лакруа, прямо над левым глазом, образовалась аккуратная дырочка. Габриель придержал умирающего контрабандиста за плечи, потом выхватил собственный пистолет и резко встал. Прицелился в Келлера.
— Лучше уберите, пока никого не ранили, — спокойно посоветовал ему Англичанин.
— Какого черта? Зачем? — гневно спросил Габриель.
— Он меня разозлил. И потом, — Келлер спрятал пистолет за пояс, — нам он больше не нужен.
Скинув труп на глубоководье в Лионском заливе, они отправились назад в Марсель. Было еще темно, когда причалили в Старом порту. Покинув лодку по очереди, с интервалом в несколько минут, сели в разные машины и отправились вдоль берега в Тулон. Недалеко от городка Бандоль Габриель свернул на обочину, выдернул несколько проводков в двигателе, позвонил в прокатную фирму и истерическим тоном герра Клемпа сообщил, где искать «сломанную» машину. Потом стер свои отпечатки пальцев с руля и приборной панели, сел в «рено» к Келлеру, и вместе они отправились в сторону рассвета над Ниццей. На улице Верди стоял жилой дом, белый, как кость, в котором Контора держала одну из многочисленных французских явок. В конспиративную квартиру Габриель поднялся один; там забрал из почтового ящика посылку с запрошенным у Грэма Сеймура личным делом Мадлен Хэрт. По пути в Экс, пока Келлер вел машину, Габриель ознакомился с материалами.
— Что пишут? — спросил Англичанин спустя некоторое время, проведенное в тишине.
— Мадлен Хэрт — идеальный член Партии, хотя это нам и так известно.
— Я тоже некогда был идеальным солдатом, и вот, взгляните, в кого превратился.
— Вы всегда были негодяем, Келлер. Просто не сознавали этого до роковой ночи в Ираке.
— Я потерял восьмерых товарищей, пытаясь защитить вашу страну от Саддамовых ракет.
— Мы перед вами в вечном долгу.
Остыв, Келлер включил радио и настроил его на частоту англоязычной станции, что вещала из Монако для обширного сообщества английских экспатриантов.
— Тоска по родине? — спросил Габриель.
— Заедает время от времени. Хочется слышать родную речь.
— Вы так ни разу и не возвращались?
— В Англию-то?
Габриель кивнул.
— Нет, ни разу, — ответил Келлер. — Отказываюсь работать на земле Соединенного Королевства и не беру заказы на британцев.
— Как благородно с вашей стороны.
— Какой-никакой, а кодекс должен быть.
— Выходит, родители не знают, что вы живы?
— Даже не догадываются.
— Тогда никакой вы не еврей, — упрекнул его Габриель. — Ни один еврей не позволил бы матери считать себя мертвым. Просто не посмел бы.
Габриель отыскал самую последнюю запись в деле и, пока Келлер вел машину, ознакомился с ней: это была копия письма Джереми Фэллона партийному председателю с предложением повысить Мадлен Хэрт до младшей должности в министерстве и подготовить к назначению на выборную должность. Затем он посмотрел на снимок девушки в кафе, где она сидела за столиком напротив Поля.
Глядя на Габриеля, Келлер спросил:
— Что думаете?
— Удивляюсь, как это восходящая звезда британской правящей партии согласилась выпить шампанского с первостатейным бандитом вроде нашего друга Поля.
— Просто он знал о ее интрижке с премьер-министром. И готовился похитить бедняжку.
— Откуда он мог знать?
— Есть у меня догадка.
— Фактами она подтверждается?
— Парочка аргументов найдется.
— Тогда это просто догадка.
— Хоть время поможет скоротать.
Габриель закрыл папку с делом, как бы сообщая: слушаю вас внимательно. Келлер выключил радио и начал делиться соображениями:
— Мужчины вроде Джонатана Ланкастера, если заводят любовниц, всегда наступают на одни и те же грабли. Наивно думают, будто их телохранители держат рот на замке. Это далеко не так: ребята судачат друг с другом, с женами, подружками, а еще со старыми приятелями из частного охранного сектора Лондона. Вот так, постепенно, их сплетни доходят до людей вроде Поля.
— По-вашему, Поль связан с лондонскими охранными фирмами?