– Понятия не имею.
– Ну, он еще женат на Анне Сергеевне, урожденной княжне Долгоруковой…
Лыков рассердился.
– Черт его знает, на ком он там женат! Сейчас этот хлюст исполняет обязанности второго обер-церемониймейстера Высочайшего Двора.
– Он и есть! И не сердись, пожалуйста, а четче задавай вопрос. Что тебе нужно от князя?
– Мне требуется с ним повидаться, но не на службе, а в другом месте.
– Нет ничего проще, – рассмеялась Варенька. – Тут и сыщицей быть не надо. Я напишу Анне Сергеевне записку. Ты же ее видел! Помнишь, на Фоминой неделе у Апраксиных? Очень приятная дама. А ты дополнишь мои каракули. Вечером курьер принесет от Николая Ивановича ответ.
Алексей подивился: как все просто бывает иногда в высшем свете! Княгиню Салтыкову он совершенно не помнил, хотя имел феноменальную память. Варенька пояснила, что они вместе с ней входят в дамский попечительский комитет. Комитет ведает помощью заболевшим на службе нижним чинам гвардии и войск Петербургского военного округа. Поэтому Анна Сергеевна откликнется на просьбу Лыковых немедленно.
Так и поступили. Варвара Александровна написала княгине, что ее муж просит о приватной встрече с Николаем Ивановичем. Алексей добавил внизу: «Приватность необходима, чтобы не узнал Долгоруков-второй». Это подействовало должным образом. Уже через два часа пришел ответ: князь Салтыков ожидает сыщика в отдельном кабинете ресторана «Мальта». Лыков поспешил на Гороховую. В общей зале его встретил метрдотель с таинственным лицом. Он сказал шепотом: «Я все понимаю», многозначительно закатил глаза, потом воровато осмотрелся по сторонам и добавил еле слышно: «Следуйте за мной». Надворного советника повели в какой-то дальний закуток. Там за столом с чайной парой дожидался Салтыков.
– Благодарю, ваша светлость, что так быстро откликнулись на мою просьбу.
Светлейший князь оказался красивым мужчиной лет пятидесяти, холеным, с белой девичьей кожей и при золотом пенсне. Он протянул сыщику тонкую женственную руку.
– Рад познакомиться, Алексей Николаевич! Что у вас за секретный разговор? Люблю, знаете ли, тайны!
– Тут, собственно, тайна лишь от вашего коллеги князя Долгорукова.
На лице собеседника мелькнула гримаса и сразу же пропала.
– А…
– Я сейчас все расскажу. В воскресенье найден убитым в своей квартире некто Дашевский. Он состоял в звании церемониймейстера. Помните такого?
– Из канцелярии по учреждениям императрицы Марии? Видел раз или два. Любимец Долгорукова и, кажется, мошенник, как все его любимцы. Говорят, что его зарезали. Ограбление?
– Возможно. Мы ведем дознание. Я встречался с Долгоруковым, и тот отказал в содействии. Наотрез.
– Это на него похоже, – поддакнул Салтыков.
– Мне пришлось обратиться к Черевину, тот пересказал эту историю государю, и Его Величество повелел князю немедленно ответить на все мои вопросы.
– Так-так-так! И?
– И обер-церемониймейстер, несмотря на августейший приказ, снова не захотел говорить.
– Вот даже как! – светлейший вскочил и стал потирать руки. – Очень интересно! Очень-очень! Благодарю, Алексей Николаевич! Я подумаю, как дать этому ход. Отказать, несмотря на повеление государя… Ну каналья! Ну он у меня попляшет!
– Николай Иванович, – Лыков с трудом усадил собеседника в кресло. – Мне в этих интригах разбираться некогда, надо убийцу ловить. Теперь лишь вы можете мне помочь.
– Охотно, но чем?
– Вы ведь тоже обер-церемониймейстер.
– Увы и ах! Я лишь и. о. Это, знаете ли, совсем другой коленкор. Князь не подпускает меня к важным вопросам. Все решает единолично, и в результате происходят те безобразия, которые так вредят экспедиции.
– Какие безобразия? – заинтересовался Лыков.
– Ну как же! Вы камер-юнкер, бываете на балах и больших выходах. И сами все видите.
– Что именно?
– То, что творят там церемониймейстеры, что же еще? Они стучат жезлами не в унисон. А надо в унисон!
На щеках князя показались некрасивые красные пятна, а на кончике носа повисла капля пота.
– Но в чем разница? – спросил Алексей после короткой паузы.
Салтыков схватился за голову и чуть не застонал.
– Это не-пра-виль-но! Люди не слышат разнородного стука, и от этого случаются недоразумения. Если бы церемониймейстеры стучали жезлами по паркету одновременно, выходило бы и строго, и звучно. Все бы слышали и вовремя расступались. Разве какой упрямец. А так? Я неоднократно указывал Долгорукову, но он тупица и не может понять простых вещей.
Тут Лыков осознал, что ничего полезного от собеседника не услышит. Он пытался расспросить о том, как происходило соискание освободившейся должности. Но Салтыков в этом не участвовал и ничем не помог сыщику. Зато он сорок минут рассказывал о высокомерии и упрямстве Долгорукова. А в конце вдруг заявил, что понимает его: полиции в дела Двора соваться нечего!
День завершился очередным поражением. Лыков уже понял, во что он вляпался. Даже государь оказался бессилен! Это звучало дико и неправдоподобно, но факт есть факт. Как искать убийцу, когда все посылают тебя в дальний край? Сыщик злился. Однако его служба никогда не была легкой. И он намеревался довести дело до конца.
Дворцовый мир состоит из нескольких, можно сказать, отрядов. Самый влиятельный – это придворные. Его составляют те, кто служит по министерству Двора и уделов. Среди них главную роль играют так называемые первые и вторые чины Двора. Первые приравнены ко второму классу Табели о рангах (действительные тайные советники). Это обер-гофмаршал, обер-гофмейстеры (их обычно несколько), обер-егермейстеры (бывает до полудюжины), обер-шенк и обер-шталмейстер. Вторые чины приравнены к третьему классу (тайный советник) и включают одного-двух обер-церемониймейстеров, гофмаршала, а также шталмейстеров и егермейстеров (счет в обоих званиях идет на десятки). В самом низу стоят рядовые церемониймейстеры. Эти вообще в пятом классе (статские советники), и их тоже многовато. Тем не менее должность у них завидная. Лыков, выслужи он первый генеральский чин, автоматически лишится камер-юнкерского звания. И его придворная карьера на этом закончится, если не дадут камергера. А покойный Дашевский, стань он церемониймейстером, продолжил бы свой служебный рост. И даже сделавшись действительным статским советником, сохранил бы придворное звание. Более того, через десять лет (а за отличие даже через семь) был бы произведен в тайные советники и смог бы претендовать на должность второго чина Двора. У рядовых же генералов срока выслуги в следующий чин не существует, все решает государь. Поэтому состоящие в должности так цепляются за эту лычку, ведь при удаче она может вывести на самый верх.
Министерство Двора и уделов – штаб придворного мира. Неслучайно Воронцов-Дашков на «ты» с государем. Правда, министр давно охладел к службе (а начинал, как водится, с реформ!) и шесть месяцев в году живет в своем тамбовском имении Новотомниково. Там отличный конезавод, который и занимает все время графа. В его отсутствие министерством руководят в полном согласии два человека. Главный – Николай Степанович Петров, заведующий Кабинетом Его Величества. Сибиряк, самоучка и великий труженик. Ему помогает правитель канцелярии Кривенко, кавказец, выслужившийся из простых офицеров. Хозяйство у них большое и хлопотное.