– Не совсем, говорит! – завопил Том, а потом она услышала, как заработал телевизор.
Выбравшись из постели, она увидела, как Мадисон и Том, в пижамах, сидят перед телевизором и поедают хлопья.
– Вы всегда смотрите телевизор перед школой? – спросила Алиса.
– Бывает, – осторожно ответил Том, не сводя глаз с экрана.
Через двадцать минут он уже неистово орал, что через пять минут надо ехать. Тут-то и обнаружилось, что Оливия все еще безмятежно спит. Видимо, Алиса должна была разбудить ее.
– Оливия, по-моему, заболела, – сказала Алиса.
Потому что младшая падала обратно на подушку, роняла голову набок, сонно бормоча:
– Ну пожалуйста… Ну я еще полежу, спасибо, до свидания…
– Мам, она каждое утро так придуривается, – сказал Том, не скрывая отвращения.
Алисе все-таки удалось втиснуть полусонную Оливию в школьную форму и запихнуть в нее несколько ложек каши. Мадисон полчаса орудовала в ванной феном, запущенным на полную мощность. Наконец они выехали из дому, страшно опаздывая, если верить Тому.
– Мам, а ты причесывалась? – поинтересовалась Мадисон. – Ты выглядишь как-то… не очень. Только не обижайся.
Алиса попробовала пригладить волосы рукой. Она и не думала как-то особенно одеваться, чтобы отвезти детей в школу. Не накрасившись и как следует не причесавшись, она влезла в джинсы, натянула майку и старый джемпер цвета арбуза, который откопала в недрах шкафа. Джемпер выглядел поношенным, и Алиса даже вздрогнула, вспомнив, как вместе с Элизабет они покупали его совсем новеньким какие-нибудь считаные недели тому назад.
Считаные недели… А уже десять лет прошло.
– Не придирайся к милой мамочке! – сказала Оливия.
– Не придирайся к милой мамочке! – передразнила ее Мадисон противно-приторным голосом.
– Хватит меня дразнить!
Алиса почувствовала толчок где-то в районе поясницы – это Оливия пнула сиденье.
– Опаздываем же! – взвыл Том.
– А ну, замолчали все быстро! – рявкнула Алиса голосом, совершенно непохожим на ее собственный.
Сняла машину с ручного тормоза, задним ходом выехала на дорогу, повернула налево, уверенно держа обтянутый кожей руль, как будто она миллион раз говорила эти слова и выполняла этот маневр.
Она поехала к светофору, заранее положив руку на указатель правого поворота.
В салоне машины висела угрюмая тишина.
– Что сегодня в школе будет? – спросила она.
Мадисон драматично вздохнула, как будто никогда не слышала вопроса глупее.
– Вулканы, – отозвался Том. – Мы сейчас проходим, почему вулканы взрываются. Я придумал вопросы для мистера Бакли. Хитрые вопросы получились!
Бедный мистер Бакли…
– Мы готовим сюрпризы на День матери, – сказала Оливия.
– Теперь это уже не сюрпризы, – отбрила Мадисон.
– Нет, сюрпризы! – возразила Оливия. – Правда же, мама, сюрпризы?
– Конечно, – поддержала дочь Алиса. – Я же не знаю, что это будет.
– Мы делаем праздничные свечи, – пояснила Оливия.
– Ха! – усмехнулась Мадисон.
– Я не знаю, какого они цвета, – сказала Алиса.
– Розовые! – раскололась Оливия.
Алиса рассмеялась.
– Идиотка, – брякнула Мадисон.
– Не называй ее так, – отозвалась Алиса.
Неужели и они с Элизабет так ужасно общались между собой? Ну да, как-то раз Элизабет кинула в нее маникюрными ножницами. Первый раз в жизни Алиса пожалела мать. Она не помнила, чтобы мать хоть бы раз повысила голос, когда они ругались, только без конца вздыхала и повторяла: «Не ссорьтесь, девочки».
Они остановились на красный свет. Светофор замигал, меняя цвета, и Алиса растерялась: куда ехать дальше, она понятия не имела.
– Мм… – замялась она.
– Сначала прямо, потом второй поворот налево, – лаконично бросил Том сзади, и у него это получилось так по-отцовски, что Алиса чуть не рассмеялась.
Алиса поехала дальше. Машина опять стала казаться громоздкой и незнакомой.
Рядом с собой она заметила такую же огромную машину с женщиной за рулем и двумя детьми школьного возраста на заднем сиденье.
Алиса была матерью и везла троих своих детей в школу. Она делала это каждый день. Это было невероятно. Смехотворно.
– А по сравнению с другими мамами я какая – строгая? – поинтересовалась Алиса.
– Фашистка, – не полезла за словом в карман Мадисон. – Гестаповка просто.
– Выше среднего, я бы сказал, – ответил Том. – Например, мама Бруно не разрешает ему даже на школьные экскурсии ездить, вот она какая! А мама Элистера разрешает ему лежать в постели до девяти утра, ходить в «Кентукки фрайд чикен», когда захочется, и смотреть телевизор за завтраком.
– Но-но! – предупреждающе произнесла Алиса.
– А, да, – ответил Том и сухо усмехнулся. – Прости, мам.
– Когда это я бываю гестаповкой? – спросила Алиса.
– Забудь, – вздохнула Мадисон. – Все равно себя не переделаешь.
– Мне кажется, ты не строгая, – сказала Оливия. – Ты иногда… ну, немножко сердитая.
– А из-за чего я сердитая? – спросила Алиса.
– Из-за меня, – ответила Мадисон. – Только посмотришь на меня – и сразу сердишься.
– Ты просто из себя выходишь, когда мы в школу опаздываем, – внес свою лепту Том. – Мм… что еще там… Когда дверями хлопают. Ты этого просто не переносишь. У тебя уши очень чувствительные.
– Папа тебя се́рдит, – сказала Оливия.
– А, да, – поддержал ее Том. – Папа тебя сердит сильнее всех.
– Почему? – как можно безразличнее спросила Алиса. – Что он такое делает, что я сержусь?
– Ты его ненавидишь, – сказал Том.
– Не может быть! – отрезала Алиса.
– Может, – скучным голосом сказала Мадисон. – Ты просто забыла, что может.
Алиса посмотрела на своих необычных детей в зеркало заднего вида. Том хмуро взирал на громоздкие пластиковые часы, Оливия задумчиво смотрела вперед, Мадисон прижалась лбом к стеклу и закрыла глаза. Что они с Ником сделали с ними? О ненависти говорили совершенно спокойно, походя. Она прямо сгорала со стыда.
– Извините, – сказала она.
– За что? – спросила Оливия, которая одна, казалось, слушала.
– За отца и за меня.
– Да ладно тебе, – откликнулась Оливия. – Можно мы после школы заедем горячего шоколада попьем?
– Зеленый, поворачивай, – бросил Том.
Алиса вырулила на улицу, где вереницей стояли такие же большие машины. Это было похоже на праздник. Праздник женщин и детей. Женщины стояли по две-три, с солнцезащитными очками, поднятыми на лоб, в шарфах, накинутых на шею. Все были в джинсах и сапогах, в отлично скроенных замшевых жакетах. Матери всегда такие красивые и стройные? Алиса старалась припомнить, как выглядели мамы в ее школьные годы. Кажется, попухлее и попроще? В памяти всплывало нечто неясное и неопределенное. Увидев Алису, какие-то женщины замахали руками. Одну она узнала – та сильно набралась на коктейльной вечеринке. Ах, нужно было все-таки уложить волосы!