– А там разберемся. Давай-ка дальше по хронологии. Жмуры откуда взялись и что про них известно?
– Тут все плохо, Анвар Юнусович. У обоих московские водительские права, ну и сами на москвичей похожи – ухоженные, одеты хорошо. Права липовые, адреса пробили, нет там таких. По портретам и описаниям ничего не ищется. На всякий случай пытаемся имена и инициалы пробить – ну и фотки разослали куда можно. Пока ждем.
– Машина?
– С машиной интересно. SsangYong прошлогодний, принадлежит местному жителю, он нефтяник, вахтовик, сейчас в Нефтеюганске, улетел в октябре, вернется к Новому году. Машина стояла в гараже за городом.
– Дети, родня?
– Жена, две дочки пять и семь лет, другой родни в городе нет. Соседей и друзей потрошим, но, похоже, пустышка. Сторожа в гаражном кооперативе клянутся, что ничего не видели, и когда машина выехала за территорию, не знают.
– Ладно, это с ними пусть владелец и страховая разбирается. В машинах-то нашли что?
Лена покачала головой. Брошенный SsangYong с подпаленным салоном обнаружился в нескольких кварталах от места происшествия, рядом с незаснеженным прямоугольником, с которого угнали «шестерку». «Шестерка» нашлась на другом конце города. Ее угонщик пощадил, здраво рассудив, что в этой помойке найти следы последнего водителя не сможет никакой Шерлок.
Газизов спросил:
– А я правильно понял, что эти, московские, как нинзи прокрались, а потом тупо голой грудью на стволы полезли?
Лена замялась и сказала:
– Пока неясно. То есть очевидно, что они тоже следили за кем-то – за Артемом, за нападавшими или за «соседями». И подъехать на место умудрились раньше всех, но своего присутствия не выдавали, пока наших, ну, Артема и остальных, всерьез убивать не начали. Но ствол они могли и не видеть – там, если я правильно поняла, все довольно быстро произошло.
– Ну… Светлая память, как говорится. Знать бы еще, кому. В итоге наших не убили, а убили их самих.
– Один выстрел на каждого, потом по патрульным машинам таким же образом.
– Ох ты ж еж… Один Брюс Ли, другой Василий Зайцев, – тоскливо сказал Газизов, глядя в черное окно, будто пытаясь высмотреть их там.
Про Зайцева Новикова не поняла, но уточнять не стала – и так понятно, что знаменитый снайпер уровня Леши Солдата или Саши Македонского. На столе у Газизова опять зазвонил телефон – другой, обыкновенного вида, но тоже довольно важный.
Газизов поднял брови, разглядывая аппарат, как закукарекавшую собаку. Хмыкнул, поднял трубку, послушал немного и сказал:
– Здравствуйте. А вы кто? Очень приятно, Сергей Витальевич. А почему вы сюда звоните? Ах, Никита Геннадьевич. И кто же это, Никита Геннадьевич? Да нет, важно. А мне вот кажется… О, а мы сейчас хамить будем, да? Тогда скажите Никите Геннадьевичу… Как?
Он замолчал и откинулся на спинку кресла, от внимательности странно повернув глаза – ушам в помощь. Сидел он так долго, минуты две, но на сей раз Лена не подумала счелночить до гальюна.
– Ну и что же я для вас могу сделать? – сказал Газизов вроде бы иронично, но Новикова знала, что он серьезен и, скажем так, встревожен.
Газизов послушал еще немного и спросил:
– Ваш представитель здесь будет? Понял. А когда? В шесть утра? Вы знаете, я вас, может, огорчу, но первый рейс из Москвы садится в девять двадцать. Как? Не буду беспокоиться, хорошо. Еще раз?
Он прикрыл трубку ладонью и прошептал Лене:
– Фамилии этих упырей, быстро.
Лена качнулась на месте вхолостую, но быстро сообразила, пролистала записи и положила нужную страницу перед Газизовым.
Газизов заглянул в него и сказал:
– Извините, но вот так, по телефону… Как, еще раз? Хм. Да, Глухов и Забыхин. Этот тоже есть. Пока подозреваемые, конечно. Да я понимаю. Как, простите?
Он закрыл трубку рукой и снова прошептал Лене:
– Оставенко и Бутяков. Не было таких?
Лена, лихорадочно прикинув, развела руками.
– Нет, такие не светились. Хорошо. Хорошо, буду ждать. Секундочку. Встречный вопрос можно? Да, я понимаю, но надо же попробовать. Скажите, вы потом как все это объяснять будете? Ну, кому… Начальству, общественности. Интересный подход. Я вас понял. Да, этот. Куда я денусь. Никита Геннадьевич подскажет, я думаю. До связи.
Он положил трубку и с некоторым изумлением сообщил Лене:
– В зависимости от накопленных потерь. Поняла?
– Не поняла, – призналась Лена. – Кто это был-то?
– Так, – сказал Газизов, вскочил и засобирался. – По ходу, мне надо будет еще пару старых дружков разбудить. Давай-ка в темпе, напомни, кто и как на «Потребтехнику» залазил и какие у вас с Артемом еще идеи были по этому поводу. Давай прямо на ходу, до дежурного меня проводи.
– Да, – сказал Лена, и все-таки не вытерпела: – Анвар Юнусович, это мы, получается, в курсе теперь, кому светлая память?
– Как? – спросил Газизов и даже отвлекся от накидывания пальто.
– Это хозяева москвичей, которых положили?
– Молодец, – сказал Газизов и открыл перед ней дверь. А когда Лена проходила мимо, добавил: – И они уже выезжают. Другой стороне светлую память обеспечивать. И это будет инновационный…
Он не договорил, запер дверь и зашагал к выходу, бросив Лене:
– Рассказывай. У нас минута.
Солнце было желтым и горячим. Затылок, ухо и скула под банданой ощущались липкими, поширканными наждачкой-нулевкой. Славка щурился и улыбался все шире, словно улыбка могла щелк – и раздавить безнадежный ужас.
Ужас накатывался сзади, холодно, медленно и беспощадно, как асфальтовый каток с сорванным тормозом. Мандарином пахло все сильнее, и солнце было уже как мандарин, оранжевое и пористое. Отойти нельзя, обернуться тоже. Славка улыбался, чувствуя, как стынут мокрые бока и ладони в митенках, которые он никак не мог вытереть о сталь автомата. Запах мандарина усилился, голой шеи коснулся прохладными пальчиками эльф-акробат. Старшой с шипеньем втянул сок из дольки и невнятно сказал, дожевывая мандарин:
– Хорош любоваться. Вперед, на.
Славка поспешно кивнул, все так же отворачиваясь от солнца и того, что под солнцем лежало и слабо шевелилось, закрывая голову руками.
Каток за спиной глотнул и рявкнул – судя по запаху, принимаясь за очистку второго мандарина:
– Рядовой Забыхин, я не понял! Что стоим, на? Вперед пошел, на, зачищаем-зачищаем!
Славка перестал улыбаться, а губы растягивать не перестал, потому что не до них было. Он потоптался и решительно потянул автомат с шеи, чтобы взять как следует.
Старшой хихикнул и поинтересовался сквозь чавканье: