Ее родители никогда не были образцами для подражания. Миллер привыкла считать, что любовь приносит одни лишь тревоги и неприятности.

Она подумала о человеке, сидящем рядом. Воплощал ли он свои мечты в жизнь? И что думал о любви? Надеялся ли когда-либо встретить кого-то особенного?

Миллер почувствовала, как ее сердце начало биться сильнее. Вне сомнений, Тино выберет себе подходящую женщину, прекрасную, такую же легкую и расслабленную, как и он сам.

Глава 9

Миллер улыбнулась и оглядела гостиную Тиджея.

Празднование было в полном разгаре: изящные девушки и галантные мужчины болтали и смеялись с разнузданным удовольствием, словно их жизнь на самом деле была так прекрасна, как им хотелось показать. Кто-то уже танцевал под музыку восьмидесятых, пока остальные, взяв напитки, наслаждались снаружи благоуханием ночи, отмахиваясь от надоедливых насекомых.

Валентино отлично вписывался в это общество – особенно таким, каков он был сейчас: в небесно-голубой рубашке, подчеркивающей его широкие плечи и цвет глаз, и строгих брюках, облегающих подтянутые бедра.

– Ты выглядишь так, будто на похороны пришла, – прошептал он у самого уха Миллер.

Миллер фыркнула в ответ на его замечание. Ей действительно было тоскливо. Вернувшись из парка, она была раздражена и опечалена: Тино так ничего и не рассказал о себе.

– Я скучен. – Именно так он отреагировал на ее попытки выяснить что-нибудь о его прошлом.

Чуть ли не наперегонки они бежали к машине.

– Все, что бы ты ни захотела обо мне узнать, давно выложено в Интернете, – добавил он позже.

Она презрительно ухмыльнулась:

– В Интернете пишут лишь о всяких несущественных вещах: сколько гонок ты выиграл, сколько женских сердец разбил.

Казалось, Тино задели ее слова.

– Как я уже говорил Кэратерсу, если бы я спал с таким количеством девушек, как об этом говорят СМИ, мне бы не хватило времени участвовать в гонках. На самом деле я редко сближался с кем-то, а если и сближался, продолжалось это недолго.

– Почему? Быстро наскучивает?

– Да. Девушкам нужно больше внимания, чем я готов им дать, так что если я и балую себя, то лишь на одну-две ночи.

– Как низко.

Он пожал плечами:

– Не в том случае, когда девушка хочет того же.

– И много таких?

– Недостаточно, это правда. Многие хотят большего. Отсюда и мой мораторий на отношения, особенно перед гонками.

– Чтобы женские слезки не мешали тебе концентрироваться? – грубо спросила она.

Он улыбнулся, будто бы не слышал осуждения в ее голосе.

– Это не так-то легко, солнышко, но женский визг и правда утомляет.

– Не больше, чем визг твоих машин, – парировала Миллер. Но все же ей стало любопытно. – Тебе никогда не хотелось большего?

– Гонки – это все, что мне нужно, – ответил Тино.

Его невозмутимое спокойствие заставило Миллер попытаться копнуть поглубже.

– Ты хоть раз любил?

– Конечно. – Тино глянул на нее, и Миллер затаила дыхание. – Моей первой любовью была ярко-красная «Мазератти Бора» 1975 года.

– Будь серьезным! – возмутилась она.

– С той любовью, о которой ты говоришь, мне не по пути, Миллер.

– Всю жизнь?

– Я не женюсь, пока способен участвовать в гонках, и я еще не встречал девушку, ради которой стоило бы отказаться от машин. – Его равнодушный голос стал мрачным. – Любовь – это боль. Когда ты теряешь кого-то… – Тино остановился, собираясь с мыслями, затем продолжил: – Я бы не пожелал такого даже врагу.

Миллер вдруг поняла, что напускное равнодушие Тино было лишь способом защититься. Ей оставалось только одно – забыть сегодняшнюю прогулку и насладиться чудесным шампанским. Миллер задумчиво уставилась на пузырьки в бокале.

– Что ты сказала? – Низкий голос Валентино вернул ее в реальность.

– Я ничего не говорила.

– Ты… Ты что-то прошептала.

– Просто помни: сегодня ты должен быть деловым и тактичным. И не привлекай слишком много внимания.

– Как другие маменькины сынки, с которыми ты встречалась?

– Я не встречаюсь с маменькиными сынками, – ответила Миллер, гадая, как ему удается так легко ею манипулировать.

– Ну конечно. Ты встречаешься с парнями, которые воспитанны, всегда спокойны и… послушны.

Его предположение задело ее, тем более что оно было правдиво.

– Зато ты выбираешь блондиночек с огромной грудью и интеллектом дождевого червя, – нежно ответила Миллер.

– Не обязательно быть блондинкой, – невозмутимо ответил Тино. – И еще…

– Хватит, – бросила она раздраженно. – Ты меня только разочаруешь.

Мягкий смех Тино лишь подтвердил его превосходство, и Миллер решительно развернулась к толпе, разыскивая повод уйти.

– Как насчет перемирия, Миллер? – предложил Тино.

– Перемирия?

– Угу. И я не имею в виду соглашение, которое переселенцы заключают с аборигенами перед тем, как столкнуть их со скалы. Я говорю о настоящем перемирии. Дружба?

Дружба? Он хотел с ней дружить, а Миллер не могла перестать думать о сексе. Великолепно!

Она отпила еще немного шампанского, но с тем же успехом это могло быть моторное масло, поскольку никакого удовольствия уже не доставляло.

– Конечно.

– Хорошо.

– Мэверик. Тут кто-то просто умирает, как хочет тебя видеть, – послушался голос Тиджея.

Миллер попыталась улыбнуться, когда знаменитая супермодель Жанель, одетая в элегантное шифоновое платье телесного цвета, вышла из-за спины Тиджея и изящно протянула руку.

«Какое эффектное появление», – подумала Миллер. Жанель была признана всеми мировыми изданиями не только красивейшей, но и приятнейшей девушкой. И она так мило нервничала, когда сильная рука Валентино коснулась ее.

– Мистер Вентура… – Голос Жанель был сладким и завораживающим.

– Это Жанель, – продолжил Тиджей. – Новая звезда подиумов Нью-Йорка. Но не думаю, что тебе нужно говорить об этом. Ее плакат, скорее всего, уже висит у тебя в гараже. – Он загоготал над собственной безвкусной шуткой и затем вспомнил, с кем разговаривает. – Миллер, без обид.

– Никаких, – соврала Миллер.

Она почувствовала, что Валентино напряжен, и гадала, не был ли он столь примитивно очарован этой прекрасной блондинкой. Все остальные мужчины, казалось, были.

– Жанель. – Валентино улыбнулся и медленно отпустил ее руку.