Ему не нужно было об этом напоминать.
Анна проглотила комок в горле.
– Так что прости меня за то, что я веду себя как живой человек, – всхлипнув, она снова бросилась на кровать, лицом в подушку.
Ей показалось, что рука прикоснулась к ее волосам, но наверное, просто показалось – позже, когда она оторвалась от подушки с красными опухшими глазами, комната была пуста.
Глаза у нее все еще были опухшими, когда она заставила себя перестать вспоминать эту чудовищную ссору, хотя и понимала, что трудно забыть момент, когда твое сердце разбивается, и постаралась сосредоточиться на том, что говорила ей Анжела.
– Во сколько у тебя завтра самолет? – переспросила она. Завтра она станет лишней в этом доме, а Чезаре, похоже, уже обо всем забыл, что неудивительно. Конечно, она этого ожидала. Но он мог бы подождать, когда она соберет вещи; мог бы подождать, чтобы попрощаться.
– Вообще-то… Чезаре дома?
Анна покачала головой, а потом вспомнила, что Анжела ее не видит, перестала изображать улыбку и сказала «нет». Она смотрела на экран, где Чезаре вышагивал по красной ковровой дорожке, а экзальтированная журналистка отвлекалась от своих обычных мишеней, голливудских звезд, чтобы воспользоваться возможностью потыкать микрофоном ему в лицо и потрогать его за руку. Чаще, чем было необходимо. Чезаре, мрачный и загадочный, отвечал на ее льстивые вопросы односложно, но это ее, кажется, не смущало.
– Неожиданно. А ты… у тебя случайно не с собой загранпаспорт?
– Кажется, да, – машинально ответила Анна. Спутница Чезаре стояла рядом с ним и, видимо усмехаясь, тем не менее позволяла журналистке все активнее с ним флиртовать. Впрочем, почему нет? Она могла позволить себе усмехаться, зная, что за дверями спальни он будет весь принадлежать ей.
Анна обнаружила, что ревность – это не просто психическое состояние; она вызывает физическую боль.
– Прекрасно, – облегчение в голосе Анжелы было осязаемым. – У меня к тебе огромная просьба.
Анна едва слушала ее, сосредотачивая все внимание на том, как Чезаре со своей спутницей вошли в театр и ускользнули от наблюдения прессы. Однако она вернула все внимание к Анжеле, когда поняла, что услуга подразумевает, что ей нужно садиться на самолет и улетать за много сотен миль от Чезаре. Это было идеально; а Анжела, конечно, уже все продумала и организовала до последней детали. Радуясь этой возможности, Анна даже не задумалась о том, почему планы Анжелы так внезапно изменились.
– Билеты ты получишь в аэропорту, и наверное, не стоит плотно кормить Жасмин – она не очень хорошо переносит путешествия. Я встречу вас в аэропорту и отвезу в отель. Я сняла для вас одно из бунгало с садом на всю неделю.
– Это очень мило, но я не смогу остаться на все время, так что только довезу Жасмин до вас и передам в аэропорту. Потом мне придется лететь обратно в Британию – у меня собеседование в четверг.
Она собиралась сегодня сказать об этом Чезаре и втайне надеялась, что он… что? Станет умолять ее остаться? Предложит не терять друг друга из виду? Будет выглядеть слегка огорченным? Господи, как она позволила этому произойти… Как она могла быть такой дурой?
– Ох, почему ты мне не сказала? Забудь, я разберусь сама. Я надеялась не вмешивать в это Чезаре, но… Никаких проблем. Расскажи мне про эту работу.
– Школа с отличной репутацией, – сказала Анна, пытаясь изобразить энтузиазм, который должна была испытывать по этому поводу. – Но я вполне могу привезти Жасмин к тебе. Я правда хочу помочь.
– Прилетишь сюда, развернешься и полетишь обратно? Ни за что! – возразила Анжела. – Я не могу тебя о таком просить.
– Ты не просишь. Я предлагаю присмотреть за Жасмин.
– Что ж… я бы хотела не вмешивать Чезаре, пока со всем не разберусь, – призналась Анжела. – Разумеется, я все ему расскажу, когда Жасмин окажется у меня.
– Разумеется. – Вообще-то ничего само собой разумеющегося в происходящем Анна не видела.
– Просто Чезаре… иногда слишком сильно меня опекает.
«Но не меня», – горько подумала Анна.
– Ты правда не против?
– Совсем нет.
– Ты меня спасаешь, – воскликнула Анжела. – И даже не спрашиваешь, зачем я прошу привезти Жасмин! Но это не секрет – по крайней мере, скоро перестанет им быть. Я хочу, чтобы Жасмин познакомилась со своим отцом.
– Ух ты!
На том конце трубки раздался нервный смех, а потом Анжела выдохнула:
– Именно так. Но не говори ничего Жасмин.
– Конечно, не буду.
– И Чезаре тоже.
– Не волнуйся.
Источая нетерпение всеми порами, Чезаре закончил осматривать замок и его окрестности и под конец пребывал в опасном настроении. Он уехал с середины гламурной вечеринки, бросил свою красивую спутницу и в процессе, кажется, обидел одного из своих лучших друзей. Он сомневался, что они пригласят его на свою летнюю свадьбу. Он вел машину от самого Лондона. Путник, который в пустыне ищет воду, умирая от жажды, не испытывал такого нетерпения, как он.
А теперь он неверяще смотрел на свою экономку:
– Что значит уехала? Куда она уехала?
– В аэропорт, вместе с Жас…
– Аэропорт! – взвился Чезаре прежде, чем женщина успела договорить. Запустив пальцы в волосы жестом крайнего отчаяния, он начал бегать с места на место, как пантера в клетке. Остановившись, он бросил ей еще один обжигающий взгляд:
– Вы позволили ей уехать в аэропорт?
– Не мне было ее останавливать.
Чезаре перестал бегать и подумал: «Нет, это должен был сделать я».
И если бы он мог или хотел сказать то, что она хотела услышать – сказать то, что из-за своего упрямства не желал признавать, – то был бы здесь и не дал бы ей убежать.
Она всего лишь сказала: «Мне не хватает тебя, когда ты не рядом». А он запаниковал.
Усилием воли он замедлил дыхание, признавая, что сам виноват в произошедшем. А все потому, что он не смог признать, что за несколько коротких недель Анжела стала частью его жизни. Пока он искал ее, оказалось, что его дом – место, к которому он испытывал почти физическую привязанность, ради сохранения он, как и его предки, был готов почти на все – ощущался как череда пустых комнат. Но он не понимал почему, пока миссис Мак не сообщила ему убийственную новость: Анны здесь не было.
Не дом был без нее пуст, а душа Чезаре.
Но, конечно, Чезаре ее вернет.
Он отослал ее, сказав, что между ними есть только секс. Она полностью вверила себя ему, ничего не сдерживая, а он сказал, что это просто секс. Он видел, что убивает ее своей холодностью, но добавил к этому оскорбление – чертов браслет, который она бросила обратно ему в лицо… Как ни странно, воспоминание о ее яростной реакции до сих пор вызывало у него улыбку. Ему нравилось то, что она совсем не хотела его денег. Как он мог подумать, что она поступит иначе? Неужели подсознательно он пытался оттолкнуть ее, заставить ее уйти?