Мне вовсе не стоило бы с ним идти, но я не могла с собой справиться. Меня так тянуло к нему, что я решила хоть немножко отпустить вожжи и просто с ним поболтать. Ведь ничего дурного от этого не случится.
Напротив офиса холодным алмазным блеском сверкал большой ресторан. Поскольку в ресторанах я не бывала лет сто, то оказалась полностью деморализована, едва зашла под его величественные своды. Огромный холл устилали красно — зеленые дорожки, ведущие в затемненный зал. Чувствуя себя даже не белой вороной, а недостойной серой мышью среди больших важных котов, я позволила усадить себя на уютное местечко у окна. Очнулась от приступа самоуничижения после того, как официант, учтиво склонившись ко мне, спросил:
— Что будете заказывать?
С изумлением заметив, что держу в руках глянцевый лист картона в серебряно — золотых разводах, сунула его в руки Владу, выжидающе глядящему на меня, и скованно попросила:
— Закажи сам.
Слегка усмехнувшись, он стал перечислять незнакомые мне названия. Дойдя до горячего, запнулся и повернулся ко мне.
— Как ты относишься к рыбе, дорогая?
В деморализованном состоянии я спустила на тормозах многообещающее «дорогая» и сумрачно ответила:
— Хорошо отношусь, если в ней костей нет.
Официант испуганно, как будто его обвинили в каком-то непотребстве, заявил:
— У нас нет рыбных блюд с костями, что вы!
Влад ни с того ни с сего успокаивающе пожал мне руку и продолжил:
— Стерлядь в белом вине с соусом…
Название соуса было таким, что я даже и не пыталась его запомнить. Дальше он начал перечислять столько блюд, что я устрашилась.
— Мне это не съесть! И, вообще, я на диете!
Он хмыкнул и закруглился:
— Ну ладно, пока всё.
Официант умчался, а я укоризненно покачала головой:
— Зачем ты столько заказал? Что, ты всегда так обедаешь?
Вальяжно откинувшись на спинку кресла, он поймал мой взгляд в капкан. Мне стало не по себе, но я просто физически не могла опустить глаза.
— Нет, я обычно не так придирчив в еде. Просто хотелось доставить удовольствие тебе. Ты же не так часто бываешь в ресторанах?
Вот еще доказательство наших чрезвычайно разных возможностей.
— Вернее, я вообще в них не бываю.
Он не поверил.
— Что, совсем? Но бывают же значительные события, свадьбы, например.
Я всей кожей ощутила лежащую между нами пропасть.
— Когда этой весной замуж выходила моя двоюродная сестра, свадьбу играли у нее дома. Тесновато, конечно, было, но весело. Правда, пришлось всех соседей приглашать, чтобы не жаловались. Но дом старый, и соседи уже как родня.
В ответ он только озадаченно покачал головой.
Несмотря на овладевшую мной непривычную робость, аппетит я не потеряла и с огромным удовольствием съела всё, что подали. Запив еду очень приятным кисловатым свежевыжатым соком из экзотических фруктов, заметила про себя, что к такому пиршеству можно очень быстро привыкнуть. Ведь к хорошему быстро привыкаешь, это отвыкать сложно. Вспомнила свое намерение предупредить Влада, что мы с ним друг другу не подходим, но сказать об этом не решилась. Ведь, по сути, сегодня я возникла на его пути, он-то встречи не искал. Пришлось признать, что он был на высоте, впрочем, как всегда. Если бы не он, не видать нам периодики, как своих ушей.
Пока мы шли к выходу, неловко попыталась поблагодарить:
— Я так благодарна, Влад…
Дальше он продолжить он мне не дал.
— И насколько далеко будет простираться твоя благодарность? — он со значением посмотрел в мое лицо, которое немедля загорелось от откровенного выражения его глаз.
— Не дальше спасибо! Я меня приглашать в ресторан не просила! — пусть это и не вежливо, но пусть не рассчитывает на какую-то там особую благодарность!
Он рассмеялся во всё горло.
— Чудненько! Да уж, тебя не подкупишь! Но вообще-то это я для того, чтоб ты ожила. А то уж очень на тебя подействовал этот антураж.
Выйдя на улицу, он простился, разглядывая мое лицо с каким-то непонятным мне ожиданием.
— Ну ладно, мне пора, как ни жаль. Увидимся! Да, кстати, — он полез в нагрудный карман и достал маленький прямоугольник картона, — вот моя визитка. Здесь мои личные телефоны. Звони, ежели что! — и отчалил.
Я не стала смотреть ему вслед, как он наверняка рассчитывал, а повернулась и пошла на остановку, прекрасно понимая, что он пытается играть со мной, как с жалким мышонком.
Приехав на работу, сообщила радостную весть своим сотрудницам, естественно, уже знающим, что же произошло в профкоме. Чтобы проверить, всё ли в порядке, прошла по библиотеке. И, конечно, убедилась, что везде разговоры идут исключительно о моей великолепной персоне. На абонементе Людмила при моем внезапном появлении не успела вовремя притормозить, споткнулась на середине фразы, прикусила язык и жутко покраснела. Понятненько! Ничего приятного для меня, значит, не звучало. Похоже, что мне надо сверхлюбящий меня коллектив предупреждать о своем приближении громким кашлем, чтобы не травмировать бедняжек.
В пятницу провела встречу ветеранов механического цеха. Меня всегда умиляли наши старички, веселые такие, оптимистичные. А ведь и пенсии маленькие, и жить трудно. Многие вообще остались в одиночестве. Но всё равно смеются, песни поют, не плачутся и не ворчат, как некоторые.
Закончилось всё, как обычно, уже в десятом часу. Вспомнив, что дома нечего есть, я пошла к универсаму. Подходя к рекламному щиту, внезапно нос к носу столкнулась с бывшим мужем и его очередной подружкой. Невольно вспомнила Надежду и с некоторым злорадством подумала: вот пришел и ее час переживать. Нынешняя его пассия была маленькая, невзрачненькая, и являлась общественным достоянием всех окрестных мужиков, нуждающихся в бесплатных секс-услугах.
При виде меня у Михаила что-то мелькнуло в мутных глазках, не до конца еще залитых алкогольным нектаром. Он подтянулся, обхватил спутницу за плечи и торжественно ее представил, явно считая, что заставляет меня ревновать:
— Это моя Ольга!
Пожав плечами, я хотела поскорее миновать ветром колеблемую пару, но девица не дала мне спокойно пройти мимо. Воинственно подбоченясь, она перегородила мне дорогу и с издевкой меня оглядела. Потом с пьяным чванством произнесла:
— Теперь я понимаю, почему Мишка тебя бросил! Ты старая женщина!
Вопросительно посмотрев на Михаила, заметила, что тот чуток смутился, но отрицать ничего не стал. Вот ведь скотина! Еще на прошлой неделе донимал меня клятвами в вечной любви и каялся. Как хорошо, что я давно уже не верю его пустым обещаниям. Хотела идти дальше, но эта дурочка еще не закончила свою обличительную речь. С размаху поправив неслушающейся рукой прядь белобрысых, плохо подстриженных волос, чуть не заехав при этом в собственный глаз, самоуверенно добавила: