Капли дождя барабанили герцога по спине, а здание гостиницы маячило впереди расплывчатым пятном. Сунув руки в карманы, Уоллингфорд ускорил шаг, чтобы укрыться от дождя. Он внимательно глядел под ноги, чтобы не наступить в лужу, и вскоре врезался в грудь собственного брата.

— Эй! — воскликнул лорд Роланд. — Вышел прогуляться?

Припухшие губы Уоллингфорда приоткрылись и сомкнулись снова.

— Да, — кивнул он. — Захотелось глотнуть свежего воздуха.

— Ах вот оно что, — протянул лорд Роланд, с полей шерстяной шляпы которого струйками стекала вода.

Братья с минуту смотрели друг на друга.

— Ну, я пошел, — произнес Уоллингфорд, сворачивая направо.

— Пока, — ответил Роланд, поворачивая налево.

В зале гостиницы мисс Абигайль не оказалось. Но Уоллингфорд вовсе ее и не искал. Он просто привычно окинул взглядом помещение, а до его чуткого слуха донеслись голоса постояльцев. И это вовсе не означало, что он кого-то искал или к чему-то прислушивался. Нет, конечно.

Хозяин заведения и его жена суетились в углу, раскладывая соломенные тюфяки и шерстяные одеяла. Уоллингфорд смотрел на это с возрастающим ужасом. Ведь это были его соломенный тюфяк и его шерстяное одеяло.

За одним из простых, грубо сколоченных столов все еще теснились постояльцы. Они о чем-то разговаривали и смеялись. За другим, обхватив огненно-рыжую голову, сидел Финеас Берк. При этом он смотрел на стакан с граппой так, словно ожидал, что тот с минуты на минуту встряхнется и станцует джигу.

Уоллингфорд плюхнулся на стул рядом с ним, окропив все вокруг себя каплями дождя.

— Ты мокрый, — заметил Берк, не поднимая головы.

— Спорить не стану.

Уоллингфорд заметил стоящую рядом с Берком бутылку. Взял ее в руки и поболтал. Вина осталось не так уж много, но на глоток хватит. Спиртное обожгло припухшие от поцелуев губы Уоллингфорда.

— Похоже, дамы с комфортом устроились наверху, — произнес он.

— Это точно.

— И уж наверняка их драгоценные задницы проведут ночь не на соломенных тюфяках.

— Верно.

Уоллингфорд положил мокрую шляпу на стол перед собой и смотрел теперь на узор из мелкой клетки.

— Надеюсь, это всего на одну ночь, — сказал он. — Завтра мы снова отправимся в путь, и я больше никогда не увижу их снова, да поможет мне Господь.

— Если не принимать во внимание пари. — Берк допил содержимое своего стакана и со стуком поставил его на стол. — Пари, что ты заключил с леди Морли за десертом.

В голосе Берка послышалось осуждение. Уоллингфорд заставил себя перенестись на пару часов назад за этот самый стол. Мисс Харвуд и леди Сомертон с сыном покинули их компанию достаточно рано, оставив в душе Уоллингфорда чувство раздражения. Леди Морли язвила в своей привычной манере, и он — как, впрочем, и всегда — заглотил наживку. Словно это был не он, а какой-то другой Уоллингфорд.

— Послушай-ка, — ощетинился герцог, — ты ведь тоже не остался в стороне, помнишь? Это ведь ты озвучил ставки.

— А я и не отрицаю. — Берк порывисто встал из-за стола, перешагнул через скамью и взял со стола шляпу.

— Куда собрался? — поинтересовался Уоллингфорд.

Берк водрузил шляпу на голову. На его лице застыло угрюмое выражение, а зеленые глаза потемнели от горящей в них решимости. Именно так он смотрел на Уоллингфорда, когда тот намеревался помешать его экспериментам.

— На улицу, — мрачно буркнул Берк. — Прогуляюсь.

Уоллингфорд испустил вздох.

— В таком случае осмелюсь посоветовать тебе прихватить зонт.

Глава 3

Абигайль знала, что люди чем-то очень напоминают лошадей: одни могут одержать победу в дождь и грязь, а другие — нет.

Ее сестра Александра совершенно определенно принадлежала ко второй категории. Абигайль, которая гордилась своей способностью с радостью принимать любой каприз природы, решила просто-напросто не обращать внимания на дождь и жалобы Александры и нашла убежище в согревающих душу мыслях. Особенно в согревающей мысли о герцоге Уоллингфорде, целующем ее ночью на конюшне.

Абигайль надеялась, что он не заметил, как она взволнованна. Взволнованна? Да она пребывала в экстазе и дрожала всем телом от одного лишь прикосновения его губ к своим, от ощущения его большого, сильного тела, прижимающего ее к стене стойла, от аромата бергамота, исходящего от его кожи, и от привкуса вина на его губах. Абигайль пыталась вспомнить в подробностях, что же произошло — какие части ее тела покалывало и в какой момент ей показалось, будто она тает, — но ощущения не поддавались описанию.

Она просто чувствовала себя живой.

А сейчас? Легкое оцепенение, небольшое головокружение… А чего еще она ожидала?

Абигайль вернулась в промозглое тосканское утро. Теперь она героически пробиралась по покрытой грязью дороге. Дождь немного утих, сменившись изморосью, но вязкая грязь по-прежнему жадно хватала ее за ноги на каждом шагу. Едущая впереди подвода с багажом замедлила ход. Бедные лошади выбивались из сил. На горизонте на фоне каменистых холмов проступали таинственные очертания замка Святой Агаты — это было их пристанище. Целый год они будут жить в уединении, без посетителей и любовников.

И что теперь? Прошлой ночью Абигайль удалось ускользнуть от герцога как раз вовремя, дрожа и краснея, накинув на голову шаль, чтобы тот не заметил ее смятения. Герцог Уоллингфорд, который, конечно, перецеловал дюжину женщин, если не больше, наверняка рассмеялся бы, узнав, какое впечатление произвел его поцелуй на неискушенную в любовных делах Абигайль. Нет уж, лучше сбежать, а потом постараться взять себя в руки. Не стоит давать козырь такому мужчине, как герцог. Ни одному мужчине на свете не стоит давать козырей.

Но не отказалась ли она от последнего шанса обзавестись любовником, сбежав от герцога столь стремительно? Прошлой ночью, когда он был таким настоящим рядом с ней, следующая встреча казалась Абигайль неизбежной — вполне объяснимым поворотом судьбы, отчаянно желающей свести их вместе. Но сейчас, в тумане, под дождем, среди скользких камней, холодной грязи, рядом с выбивающимися из сил лошадьми, Абигайль казалось, что герцог Уоллингфорд с его стальными объятиями и страстными обжигающими поцелуями так же далек, как бледная луна на небосводе. Или как само солнце.

И о чем только она думала, сбежав от Уоллингфорда столь неожиданно? Чего от него ждала? Того, что он приедет на следующей неделе в замок Святой Агаты? Постучится в дверь, утащит ее в одну из спален и завершит начатое?

Ну что за дура! Глупая, напуганная гусыня. А теперь, возможно, придется ждать целый год, прежде чем удача вновь ей улыбнется.

Незнакомое ощущение наполнило грудь Абигайль. Настолько незнакомое, что она даже не смогла бы дать ему названия. Оно пробиралось к ее сердцу — пустое, холодное и вместе с тем тяжелое, точно наковальня. Это ощущение тяжким грузом повисло на ее ногах и прилипло к ботинкам, точно размокшая дорожная глина. Неужели это… нет, не может быть. Подобное вовсе не в характере Абигайль. Она никогда не поддавалась унынию. Не станет и теперь. И все же ее действительно обуревала… печаль.