— Лично, нет. Он погиб раньше. В то время я здесь, в Крыму был. Его именем назван десантный корабль Северного Флота. На нём я был.
— А Вашим именем названа улица в Керчи: Десантника Матвеева. Видели?
— Я в Керчи всего два раза был. В Керчь не высаживался.
— Ну и ничего! Вас в школу зовут, где мои младшие братья и сёстры учатся. Приедете?
— Я постараюсь.
В начале июля перебрались в санаторий, в генеральский домик, Софья получила отпуск. В Севастополе купили за 320 фунтов армейский «Додж» в валютном магазине, чтобы Софья не мучилась каждый день добираясь на работу и с работы в автобусе. Загорели, накупались. Дмитрий окончательно поправился. Из Перми приехала мать, которую поселили в доме в Береговом. Она, чисто городской житель, с удовольствием занялась хозяйством: делала компоты, варила варенье из черешни и вишни. Единственное что: Саньку две бабы поделить не могли! Но, Соня на пятом месяце, так что ей уже тяжеленько возиться с почти годовалым ребёнком. «Ничего! Договорятся» — подумал Дмитрий, глядя, как устанавливаются взаимоотношения между женой и матерью. Лето было на редкость жарким, где-то полыхала война, но это где-то! Сюда доносились только сводки Информбюро. Жаркие бои на Новгородском направлении, освобождение Винницы, Львова, Киева. Бои в Венгрии, в Норвегии. Появилась угроза для немцев, что их окружат в Белоруссии, так как группа армий «А» практически перемолота. Американцы и англичане ведут тяжелые бои в северной Франции. Сбросить их в море у Гитлера не получилось. Плацдарм, правда, сократился, но чего это стоило обеим сторонам. Нас сдерживал только Ленинградский фронт, где продвижение вперёд было недостаточно быстрым. На рубежах Нарвы немцам удалось задержать и остановить наступление. Последнюю неделю отпуска Дмитрий с головой ушёл в изучение ситуации на Северном фронте, как теперь стал называться Карельский фронт. Но, о нём вспомнили чуть раньше окончания отпуска. Фельдъегерь доставил пакет в санаторий за три дня до окончания отпуска.
— Товарищ контр-адмирал! Распишитесь в получении!
— Давайте, капитан!
— На словах приказано передать, что борт ожидает Вас в Симферополе.
Софья была на работе, у неё отпуск короткий: две недели. Сел, черкнул несколько строк, собрал вещи и на санаторном автобусе выехал в Симферополь. Оттуда в Москву, к Кузнецову. Соне передали его записку на КПП санатория. Она рванула в «Аэрофлотское», но борт уже был в воздухе несколько часов. Тоскливо взглянув на собирающиеся тучи, она всхлипнула, потому, что совсем не так представляла себе его проводы. В записке всего несколько слов: «Меня срочно вызывают в Москву. По прилёту сообщу. Дмитрий. Люблю, целую.»
В Москве Кузнецов огорошил Матвеева:
— Ваши люди обнаружили стоянку «Тирпица» и дали схему расположения зенитных батарей в Тромсё. Сейчас к Сталину, и сегодня же быть на месте. Уничтожать «Тирпиц» будет наша авиация. В машину.
До Кремля ехали молча. Уже знакомый кабинет Верховного.
— Здравия желаю, товарищ Сталин.
— Здравствуйте, товарищ Матвеев. Как Ваше здоровье?
— Спасибо, товарищ Сталин. Практически здоров.
— Насколько можно доверять Вашим людям, что эти сведения уже не находятся у англичан, товарищ Матвеев?
— Каналы связи не пересекаются с союзниками, товарищ Сталин.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Я сам готовил эту заброску. Людей знаю с 42 года. Лейтенант Штерн добыл сведения об армии Паулюса.
— Понятно-понятно, товарищ Матвеев. Вы понимаете политическое значение этой операции? И экономическое!
— Так точно.
— Это освобождение самого короткого пути поставки вооружений по Ленд-лизу. Вы, лично, отвечаете за точность этих данных, и за проведение последующих операций по ликвидации флота открытого моря, товарищ Матвеев.
— Есть!
— Хочу пожелать Вам успехов. Формировать соединение можете свободно.
Они вышли из кабинета, и Матвеев сказал Кузнецову у машины:
— Это — авантюра. Кто это придумал?
— Командующий АДД маршал авиации Голованов. Но, брать на себя полностью ответственность он не хочет. Решил поделиться с тобой, адмирал Матвеев.
— Где он?
— Ждет тебя на аэродроме. Вместе летите в Архангельск.
В Архангельском машина Наркомфлота остановилась у борта ТБ-7, возле которого возились люди. Нарком из машины не вылез, попрощались ещё в ней. Он не доволен: в случае успеха, хвалить будут Голованова и его людей, если сорвётся, то ругать будут его и его людей. Дмитрий вытащил из машины свой новенький фибровый чемодан, машина тронулась.
— Где-то здесь должен быть маршал авиации Голованов! — спросил он у техника, производящего какую-то операцию у левой основной стойки.
— В кабине! — буркнул тот в ответ и начал отворачивать какую-то гайку, изо всех сил упираясь в ключ. Дмитрий прошёл к видневшемуся трапу под брюхом машины.
— Где маршал Голованов? — крикнул он в люк. Слева свесилась голова лётчика.
— Ну, я — Голованов.
Дмитрий приложил руку к «мице»:
— Контр-адмирал Матвеев, начальник разведки СФ.
— Залезай!
— У меня чемодан, в люк он не войдёт.
— Ты бы ещё ванную захватил! Онищенко! Погрузи барахло адмирала! И он — голый! Найди ему одежду! Щаз спущусь! — Дмитрий отошёл от трапа. По нему, задницей назад, не по-флотски, спускался массивный высокий человек в меховом комбинезоне и меховой куртке, несмотря на 30-ти градусную жару. Они оказались примерно одного роста, куртку маршал сразу расстегнул, стало видно, что и комплекцией они примерно одинаковые.
— Куда вырядился так, и что с чемоданом бегаешь?
— Я из отпуска и из Кремля.
— Из отпуска? Кто бы мне отпуск предоставил!
— А мне уже второй в этом году немцы предоставляют.
— Тогда понятно! Слушай, адмирал, тебе тридцатник-то есть?
— Нет, в сорок седьмом, может быть, исполнится.
Подошёл Онищенко, который открыл какой-то люк, и попросил разрешения забрать чемодан.
— Александр Евгеньевич, у адмирала такой же размер, как у Вас. Найти для него комбинезон — целая проблема!
— Мой старый возьмите. Лови! — он кинул Онищенко связку ключей. Снял куртку, расстегнул молнию комбинезона. — Ладно, молодой, так молодой. Давай знакомиться: Александр Евгеньевич!
— Дмитрий Васильевич. — они пожали друг другу руки.
— Где загорел-то так?
— В Крыму.
— Эх, давно там не был! Эх, Курпаты, санаторий!
— Вот, я как раз оттуда, ещё утром был там.
— А сам откуда?
— Из Ленинграда, но, семья в Крыму.