Не одобрила, значит.
Отвернулась, опять на Александра Владимировича уставилась. Я поправила свой рыжий парик и присела за ее столик. Женщина недоуменно обернулась ко мне:
– Девушка, я же вам сказала!..
В это время Григорьев поднялся и направился к своему «Булет-банку». Бумаги он прижимал к груди, как отец новорожденного.
Женщина, на мгновение отвернувшись от меня, увидела пустой григорьевский столик. Вздрогнула и попыталась встать, но я удержала ее за руку.
– Девушка! – чуть громче, чем принято это в общественных местах, воскликнула она.
– Посидите, – лучезарно улыбнулась я, – Александру Владимировичу надо работать. Рабочий день у него сейчас… напряженный.
– Девушка… – тихо повторила женщина. Она снова попыталась встать, но я не выпускала ее руки из своей:
– Посидите. Нам, наверное, объясниться надо.
– Объясниться? Ах, так вы… – она обмякла и покорно опустилась на стул, – так вы его новая пассия.
Я не стала спорить:
– Пассия, – весело представилась я и вопросительно посмотрела на нее.
– Новичкова Юлия Львовна, – проговорила она так, как говорят, к примеру, «у меня нашли СПИД», – жена Александра Владимировича. Бывшая жена.
Вот так новости! Вот тебе и таинственная незнакомка. А Григорьев-то хорош тоже – жену собственную, хотя и бывшую, по описанию не узнал. Правда, описание такое… Жена. Вот черт. А я-то думала – вора поймала…
– Мы с Сашей два года назад развелись. Я была виновата, что развелись… – она несколько раз моргнула, вытерла глаза. Поднесла руку ко рту, но быстро опомнилась. Побарабанила пальцами по столу, уставилась куда-то вдаль, но все-таки не выдержала и, некрасиво скривив лицо, заплакала.
Ну вот. Сиди теперь, успокаивай бывших жен своих начальников. Вообще-то пускай расскажет мне чего-нибудь, чем больше знаешь, тем лучше.
К тому же Григорьев наверняка успел дойти до банка. Так что нечего мне запоздало рыпаться оберегать его.
Юлия Львовна мало-помалу успокоилась. Достала платок и продолжала. Видимо, давно хотела выговориться кому-нибудь, если передо мной – молодой рыжей девчонкой с сомнительными манерами и предельно короткой юбкой – изливается:
– Два года как мы развелись. Пять лет назад он только-только настоящим бизнесом начал заниматься – банковским делом. Саша весь в работу был погружен. Тогда у них с банком еще проблемы были какие-то. Домой он ночью приходил и сразу спать заваливался. А я не работала… Весь день дома…
Я уже начала скучать. Ничего, оказывается, интересного нет в этой истории. Я и так наперед все знаю – изнывающая от безделья и тоски Новичкова Юлия Львовна завела романчик с каким-нибудь мальчиком на автозаправке и тешилась до тех пор, пока Александр Владимирович, сев однажды утром в собственную машину, чтобы ехать погружаться в банковские дела, не обнаружил на заднем сиденье использованный презерватив.
Что-то в этом роде.
– Он был такой необычный, – всхлипывала Юлия Львовна, – такой… Профессия у него необычная такая…
– Какая? – машинально спросила я.
– Ну… – Юлия Львовна замялась, – необычная профессия. И сам он… необычный. А взгляд у него какой! Такой…
– Необычный взгляд, – подсказала я.
– Да, необычный. Самое замечательное в нем, это взгляд его.
Я с трудом сдержала зевок. Очень мне интересно слушать про необычный взгляд любовника бывшей жены моего шефа.
– Я его так любила, так любила. А потом Саша узнал, что я с кем-то встречаюсь… и вот… Мы развелись, а с кем я ему изменяла, он так и не узнал. А я его так любила, так любила Валюсика моего.
Значит, полюбовника Валентином звали. О-очень интересно. Интригующая история. Юля-Валя, Юля-Валя…
– Так чего же вы теперь за Александром Владимировичем таскаетесь-то? – не выдержав, перебила ее я.
– Люблю я его! – всхлипнула Юлия Львовна.
– Кого? – не поняла я. – Валюсика?
– Да нет… – с трудом выговорила несчастная женщина. – Валюсика я больше не люблю, я Сашеньку теперь люблю. А признаться… признаться ему боюсь. Он меня прогонит!..
И правильно, между прочим, сделает. То Валюсик, то Сашенька… И рыдает еще сидит…
Тут Юлия Львовна сообразила, наконец, что перед ней – не лучшая подруга, а соперница; уняла катившиеся градом слезы и поджала губы.
С минуту она в упор смотрела на меня. Потом молча поднялась и стремительно направилась к выходу из кафе. На этот раз я не стала ее удерживать.
Вот так-так. Значит, она тут ни при чем вовсе. Значит, другую ниточку искать надо.
Я закурила. Постойте-постойте, если это и в самом деле Генрих Юсин на меня покушение устроил, так, может быть, он не только из чувства мести меня замочить хочет? Может быть, кому-то не нужно, чтобы я Григорьева телохранила? Может быть, Генрих замешан в этой истории с украденными документами?
Но, так или иначе, надо сначала проверить, действительно ли это он покушался на мою жизнь.
Вот как рабочий день закончится, так и схожу. Навещу старого приятеля.
Если это ты, Генрих, – держись. Второй раз одной оплеухой не отделаешься.
* * *
– Что?.. Опять?.. – переспросила я, застыв на пороге григорьевского кабинета.
– Опять! – простонал Александр Владимирович. – Документы пропали.
Оп-паньки!
Дела. Это как же они? А самое главное – когда?
– Как? – спросила я. – Когда?
– Да откуда я знаю?! – с надрывом произнес Григорьев. – Из кафе вышел – бумаги были со мной. А в кабинете… как будто проснулся… Нет бумаг. В руках у меня ничего нет. А я в руках их нес.
Та-ак. Значит, Валюсик. Саша-Валя. Отвлекающий маневр, значит. А я-то дура уши развесила – и того любила, и другого любила.
А как реалистично играла! Натурально как! Вот актриса-то! Интересно, она на самом деле его бывшая жена или самозванка?
Все, Женечка, теряешь квалификацию. Приехали.
– Вы свою жену, Александр Владимирович, бывшую жену, давно видели? – спросила я.
– А? Юльку-то? Недавно возле банка встретил… – нервно поглаживая себя обеими руками по щекам, ответил Григорьев. – А чего Юлька-то? Она при чем?
Я рассказала.
– Да дура она! – махнул досадливо рукой Александр Владимирович. – Никак она с этим не связана, я уверен. Не способна она ни на какие действия. Тем более – на такие. Она давно за мной таскается. Я уже внимание обращать перестал. Даже не узнал ее тогда, по вашему описанию, в голову как-то не пришло. А вы ее, значит, за шпионку приняли. Здорово…