Циркач. Хм…
Черт его знает, впрочем. Разберемся. Циркач. Еще бы с этой прекрасной незнакомкой разобраться. И Генриха отыскать. Поговорить, чтоб отпала у него охота на меня покушения делать. И вот тогда – посмотрим.
* * *
– Может быть, Александр Владимирович, сделать небольшую прогулку? – деловито предложила я после обеда в банковской служебной столовой. – Неторопливая такая прогулочка очень для организма полезна.
– Ну зачем? – недовольно пробурчал Григорьев.
Он нисколько от еды не разленился. Он отложил свои бумаги и увлеченно щелкал теперь на компьютере.
– Ну зачем, Женя? Бумаги же у меня не пропали на этот раз. А эту… со светлыми волосами и потом выследить можно.
Голубоватый водянистый свет от дисплея делал лицо Александра Владимировича похожим на рыбу, прильнувшую к аквариумному стеклу.
– Как хотите, конечно, но вы же помните, что Валерий Петрович говорил – еще раз документы того… – предупредила я, – так что спасение утопающих, как известно, дело рук самих утопающих. Небольшая профилактика лучше длительного лечения.
– Понял, понял! – воздев руки, поднялся Григорьев. – Сейчас пойдем.
Он еще несколько раз ткнул пальцем в клавиатуру, выключил компьютер и застегнул пиджак.
* * *
Покинув григорьевский кабинет, в коридоре второго этажа банка мы встретили Задовского. Он деловито направился в нашу сторону, молча и серьезно пожал руку Александру Владимировичу и сосредоточенно кивнул мне. Побежал дальше, начальничек.
– Чего это вы? – удивленно спросил меня Григорьев, когда мы спустились с ним на первый этаж. – Этот… костюм свой для переодевания не взяли?
– Зачем? – пожала я плечами. – Два раза одна и та же маскировка? Долой порядочных бабушек, – я расстегнула сумочку и нащупала рыжий тетин парик. – Да здравствуют легкомысленные девушки. В них и будем переквалифицироваться. А кстати, – вдруг спросила я, – вы же с Задовским сегодня виделись. И бумаги он вам сегодня заносил. И здоровались, и руку трясли друг другу. Чего он опять с рукопожатиями-то полез?
– Да… – думая о другом, развел руками Григорьев, – привычка у него такая. Вежливый он. Как не увидит кого – хорошего знакомого, в смысле, коллегу там… сразу за руку здоровается. Его за это уважают.
А-а, будь проще и люди к тебе потянутся. Надо выглядеть приветливым и счастливым на работе. Психология бизнесменов. Дейл Карнеги и прочая забугорная чушь.
Па-а-нятно.
Стоп!
Это что еще…
– Александр Владимирович, – осторожно спросила я, заметив в руках его бумаги, – что это вы с собой взяли? Уж не?..
Это оказалось как раз «уж не». У Александра, видите ли, Владимировича работы так много, что даже на прогулку он документы с собой берет. Которые дальше кабинета выносить не рекомендуется.
– Не рекомендуется выносить, – сказала я.
– Ну вы же со мной, Женя, – резонно возразил на это Григорьев, – чего мне бояться-то? Я вон в скверике посижу где-нибудь. Или в кафе. А вы посмотрите.
Вообще-то логично. Я совсем как будто веру в себя потеряла. Чегой-то у меня как будто комплекс неполноценности развивается.
– Хорошо, что Задовский ничего не заметил, – только сказала я, – он бы вам…
Задовский мне уже представлялся эталоном служебного занудства.
После небольшой интермедии с уборной, гримом и выходом через черный ход мы с Александром Владимировичем оказались на улице: он – впереди, я, соответственно, – сзади.
Грим до неузнаваемости изменил мое лицо, сделал его моложе лет на десять, ну а рыжий парик так это… – просто отпад.
Не перекрасить ли мне, на самом деле, волосы в рыжий цвет? Мне пошло бы, я думаю. Такая девица получается… Легкого поведения. Воздушного такого…
* * *
Вся наша прогулка на этот раз заключалась в том, что Александр Владимирович быстро добежал до ближайшего уличного кафе, спрятался там от солнца под навес и сразу принялся за свои бумаги.
Официант, привлеченный, видимо, респектабельным видом Григорьева, наседал на него с меню, как злобный кондуктор на утреннего пьяного.
Пару раз отмахнувшись от навязчивого работника общепита, Александр Владимирович невнятно заказал кофе и, обретя наконец желанный покой, вытащил из кармана калькулятор и забегал по нему пальцами.
Я уселась в том же кафе, подальше от Григорьева, спросила себе минеральной воды, закурила. Наблюдать за погруженным в работу Григорьевым было интересно, по-моему, только неугомонному официанту, который, помимо кофе, натащил на столик Александра Владимировича несколько бутылок прохладительных напитков, кучу салфеток и пепельницу, так что, полюбовавшись немного боссом, я принялась рассеянно глазеть на другую сторону улицы. Там тоже было кафе. Приятнее, чем это. Деревца, цветы всякие в горшочках. Запах, наверное, весенний! Вот туда бы лучше сели…
Вот туда бы… Та-ак, это деревца, это цветочки, а это?.. Вот ты, деточка, и попалась – со светлыми крашеными волосами, перевязанными ремешком сзади – та самая. Прекрасная незнакомка.
Как она нас, интересно, выследила? Вроде не было ее рядом. И вот, пожалуйста, сидит. На Григорьева уставилась – глаз на секунду не отведет. Кто ж так, милая, следит?
Я достала из сумочки блокнот, вырвала из него листочек и черканула записку Александру Владимировичу – попросила его возвращаться обратно в свой кабинет спустя минуту после того, как он эту записку получит.
Ну-с, начнем.
Я подозвала официанта, расплатилась – и за себя, и за Григорьева расплатилась – и велела ему передать записочку.
Он понимающе заухмылялся, назвал меня хорошей девочкой и потрусил к Александру Владимировичу.
Депешу понес.
Отпив еще глоточек минералки, я встала, перекинула сумочку через плечо и двинула на ту сторону улицы, держа наблюдающую за Григорьевым женщину в поле своего зрения. А то больно резвая она, как оказалось.
Теперь у меня была возможность получше рассмотреть ее. Было ей уже под сорок. Или она просто выглядела старше своих лет. Не то чтобы – со следами былой красоты, но можно было сказать, что двадцать лет назад она выглядела лучше. А сейчас… ну, ничего, только запустила она себя.
И еще – у нее ногти были неухоженные. С них лак местами слез. Мне даже показалось, что она имела привычку их грызть.
Женщина не заметила меня. Она, по-моему, никого и ничего вокруг не замечала – на Григорьева только смотрела.
– Можно? – спросила я, подсаживаясь за ее столик.
– Извините, я мужа жду, – негромко ответила она. Качнула головой и неприязненно оглядела меня с головы до ног.