– Н-ну, – протянул Григорьев, – а ты где эти таблетки покупала? Может, у них срок годности истек?..
Тут я вздохнула и насколько могла точно пересказала Александру Владимировичу рассказ Васи-клоуна.
Вот это произвело на Григорьева впечатление.
– Да не может быть! – сокрушался он, – да врет все твой Вася. Как можно алкоголикам верить? Я же Валерия Петровича больше четырех лет знаю.
– Вася десять лет за ним ничего дурного не замечал, – возразила на это я, – а потом…
– Ну, так не доказано же ничего, – протестовал Григорьев, – этот директор цирка сам денежки присвоил и на Валерия Петровича свалил. А у Валерия Петровича бабушка умерла. Наследство…
– Какая, к черту, бабушка… – мне безумно хотелось спать. Я должна была хорошо выспаться. Я закрыла глаза и раскинула руки на широкой постели.
– Ведь нет же доказательств! – вещал издалека Александр Владимирович. – Ничего же не доказано! Нет доказательств!
– В том-то и дело, что – нет… – пробормотала я, засыпая.
* * *
Разбудил меня какой-то гул голосов в прихожей. Дверь в спальню, где я почивала, была закрыта, так что ничего определенного слышно не было. Только голос Александра Владимировича разобрать можно было. Вроде бы он в чем-то оправдывался.
Может, тетя приехала? И, увидев у себя в квартире незнакомого мужчину, приняла его за грабителя? И милицию вызвать теперь хочет? Она детективов начиталась – она может.
Я тихонько соскользнула с постели и неслышно подошла к двери.
Нет, не тетя это, вряд ли это тетя; голосов, кроме григорьевского, было несколько, и, кроме того, все они были мужскими.
– Да ты че, козел, в натуре?! Понимаешь, чего базаришь?! – разобрала я.
И еще – Александр Владимирович:
– Вы, наверное, ребята, не за того меня принимаете. Вы, наверное, ребята, ошиблись…
Все, тут уж действовать нужно, а не подслушивать. Не знаю, что это за ребята и чего им в моей квартире надо, но то, что не с благими намерениями они пришли, это точно. И то, что сейчас скорее всего начнется мордобой, тоже – точно.
Я рывком распахнула дверь. Трое бритоголовых барбосов в спортивных костюмах обернулись в мою сторону, а осторожный Григорьев благоразумно ретировался на кухню. По стеночке, незаметно так.
Первый барбос успел только пару раз моргнуть и, получив от меня крепкий удар в челюсть, полетел вверх тормашками и рухнул на вешалку.
Сломал, вероятно.
Второй, секунду подумав, додумался, наверное, до того, что меня неплохо бы побить, и, нагнув голову, двинулся на меня. Я подпрыгнула и, размахнувшись, врезала сверху пяткой по бритому затылку.
Парень упал ничком, ткнулся носом в китайский тетин линолеум.
Третий, наблюдая за всей этой сценой, сделал для себя соответствующие выводы и осторожно, задом, не поворачиваясь ко мне спиной, отступал к двери. К выходу из квартиры.
Да нет, голубчик, так просто ты от меня не уйдешь. Я оттолкнулась от стены и взлетела в воздух. За эти доли секунды, пока я с подготовленной для удара ногой летела к третьему барбосу, дверь в квартиру внезапно распахнулась и на пороге возник собственной персоной Генрих.
Ну уж чего тут… Остановиться я уже не могла. Да и не хотела, если честно, очень уж красиво все получалось.
Моя нога с размаху впечаталась в подбородок барбоса, сила удара швырнула парня на Генриха. Тот, в свою очередь, тоже не удержался на ногах и загремел по лестнице вниз.
Парень с раздробленной челюстью – за ним.
Вот это да!
Я думала, туша Генриха мне лестницу проломит. Вплоть до первого этажа. Я спустилась на площадку ниже.
Парень стонал в углу. Генрих с усилием приподнял голову.
– Привет! – поздоровалась я. – Решил нанести ответный дружеский визит? Я и не подозревала, что ты такой злопамятный.
Генрих уронил голову.
– Женя! – Григорьев показался из дверей моей квартиры. Он шепотом позвал меня. – А они там того… лежат, – сообщил он.
– Знаю, еще часик пролежат, если в чувство их не приводить, я свой удар знаю, – ответила я.
Александр Владимирович кивнул успокоенно, вытянув шею, с интересом посмотрел на Генриха и снова пропал в недрах моего жилища.
Я обернулась к Генриху. Он с трудом поднимался по стеночке.
– Поговорить зашел, – сказал он, видя, что я смотрю на него, – а ты сразу.
Поговорить? О чем это, интересно?
– Ты в следующий раз нормально, по-человечески заходи, – посоветовала я, – а не барбосов своих на разведку высылай.
– А как же без разведки-то? – удивился Генрих. Он уже поднялся и теперь, кряхтя, неповоротливо отряхивался. – Сама понимаешь, в какое время мы живем…
– Ладно, – вздохнула я, – убирай своих братков и заходи. На кухню проходи. Там и поговорим. Хотя о чем нам с тобой говорить, ума не приложу…
* * *
– Дело, значит, такое, – утвердившись на стуле, начал Генрих. – После того как ты ко мне… заходила, приехали братки из города и сказали, что мою квартиру обчистили.
– Твою?! – я была так удивлена, что удивления своего скрывать не стала. – Это кто же? Тебя же все воры в городе знают! Да и гастролеры заезжие не осмелились бы… Вот это новость! – я рассмеялась. Вот уж действительно – вор у вора дубинку украл.
Григорьев тихонько пил кофе у окна и с интересом, хотя и с некоторым испугом, смотрел на Генриха.
– Ну и чего же ты ко мне приперся? – спросила я у Генриха. – На меня, что ли, думаешь?
– Да нет, что ты! – быстро ответил он.
А потом задумался:
– Слушай, чего ты тогда… про Петьку Черепа спросила?
– Да так… поинтересовалась. А что?
– А то, что братки человека, похожего на Петьку, в день ограбления квартиры в моем дворе видели. Вернее, не человека, похожего, а… точно – Черепа. Я своим браткам верю, они не перепутают. А ты – последняя, кто про Черепа спрашивал. Я думал, чего знаешь про него…
– То есть ты думаешь, это Череп твою квартиру взял? – задумчиво произнесла я.
– Череп полгода в городе не был! – мрачно проговорил Генрих. – Исчез когда, даже не попрощался со мной. Правда, у нас тогда отношения такие были… Нехорошие отношения были. Я думаю, он перекрывался от меня. А как появился – ни с кем из братков не общался. А в моем дворе видели его. И квартира моя… – Генрих вдруг застонал, – у меня же там общак был городской, не считая моих личных вещей. Касса воров всего города. Это знаешь, какие бабки? Ты таких бабок и не видела никогда.
– Нормально… Александр Владимирович, вы человечка того из-под стражи выпустили? – обратилась я к Григорьеву.