– Думал, что уважаю, – признался Денис. – А этих монстров увидел – засомневался.
– Ну, разве это монстры, – сказала Сания. – Под тонну вообще хряки бывают. С «Запорожец» величиной. А потом, где им быть, монстрам, как не у нас?
– В смысле?
– Так вы разве не знаете, что такое Аждаха? Это как раз монстр в переводе. Или дракон.
– Ух ты, – сказал Денис. А я думал, дракон – Зилант. Ну, герб Казани, все такое.
– Ой, ну что вы. Зилант – это просто, я думаю, испорченное cılan или elan, змея. Зилант – это ведь скорее просто змея, но с крыльями. А дракон – acdaxa. И, по-моему, не только в татарском, но и еще у кавказцев. У многих мусульман, в общем.
– А почему именно здесь такое название? – поинтересовался Денис.
– А хотите, в музей поедем? – загорелась Сания. – У нас там спец классный есть, Хакимов Аяз Магсумович. Он кандидатскую защитил по поводу наших драконов. Пять, что ли, версий насчитал. Не хотите?
– В следующий раз, если можно. Вот с Насыровым переговорим, и сразу, клянусь, программу следующего визита обсудим. И профессора вашего – первым пунктом. Договорились?
– Договорились, – легко согласилась Сания, выглянула в окошко и сообщила: – А пока пойдем других монстров смотреть. Птицефабрика у нас пока не лидер, только набираем обороты. Но через год точно, как это молодые говорят? Всех порвем.
– А почему монстров? – уточнил Сайфиев, стараясь не показать настороженности. – Не из-за гриппа, надеюсь?
– Гриппа? Ой, нет, что вы. К нашим красавицам никакая зараза не липнет. А монстры потому, что здоровенные очень. Мы тут решили суповых выращивать. Сама первый раз увидела – испугалась, честное слово.
Насчет испугалась Сания приврала. Нечему было пугаться. Курицы оказались здоровенными – это да. И вкусными – это трижды да.
Обедали прямо здесь, в спецкабинете при столовой птицефабрики. Директором был очень молодой, очень толстый и не умеющий молчать очкарик с очень подходившей ему фамилией Першко. Пока шли по фабрике, он рассказывал, как лично руководил ремонтом – видите, это даже не евростандарт, это космическая чистота! – закупал оборудование, подбирал людей – благо, их почти и нет, 80-процентная автоматизация.
20 процентов в почти свежих халатах мрачновато поглядывали на делегацию, не отвлекаясь от работы. А в таких условиях чего не работать – чисто, светло, куры интеллигентные, запах свежий, без примесей помета или гриппа.
Когда добрались до столовой, Першко завелся по поводу важности правильного питания, в котором нет биодобавок, ферментов роста и прочей гадости. Затем переключился на себя, любимого – но тут, по счастью, уложился между первой (суп-лапша) и третьей (круглые пироги-элеши) переменой горячего: сам он сызранский, замом по коммерции был на птицефабрике одной, с Альбертом Гимаевичем в конце прошлого года познакомился на аграрной выставке в Уфе, а потом бац, звонят – здрасьте, не хотите фабрику отстроить и возглавить? Ну, хочу. Кто не хочет-то? Вот и переехал. А чего, семьи пока нет, ездить можно – а тут карт-бланш, все условия и красиво ведь…
Першко разливался соловьем, успевая ловко поддерживать округлую форму. Сания питалась преимущественно ароматами – на чем только фигура держалась, – зато подзуживала мастерски. Но Денис берегся, помня вчерашние страдания. Потому пробовал только незнакомые либо небанальные блюда. А их одних набралось штук пятнадцать – и все из курятины. Так что пришлось перестраиваться на ходу и с сожалением отказываться от многих печалий в образе многих гурманальных знаний.
То ли поэтому, а скорее по привычке, прощаясь, Першко торжественно вручил Денису увесистый пакет, набитый шуршанием пергаментных свертков. Попытка возражать была пресечена самым примитивным способом – водитель просто перехватил küçtänäç [4] и унес в багажник. Осталось поблагодарить и раскланяться.
Дальше по расписанию ожидались молочная ферма, мясокомбинат и колбасный цех, существовавший самостоятельно. Денис попросил по возможности сократить программу. Сания, с жалостью взглянув на него, приступила к мучительным консультациям с самою собой. По их итогам свидание с живыми коровками было отменено – в пользу общения с коровками переработанными. Впрочем, вчистую это намерение реализовать не удалось.
В колбасном цеху Денис выступил в уже опробованном амплуа отказчика – сначала от дегустации продукции (сам виноват, сломал расписание Сании, а в нем был учтен самый причудливый метаболизм), потом от получения из рук начальницы – симпатичной, хоть и крашеной блондинки лет пятидесяти – пакета с образцами. В итоге водитель уволок в багажник второй полиэтиленовый тюк. Сания переглянулась с блондинкой и вполголоса сказала ей что-то. Денис решил не обращать на это внимания.
На мясокомбинате вышло страшно.
Дениса быстренько провели по производственной цепочке, только задом наперед – от экспедиции и упаковки к приемному, так сказать, покою. На сей раз исключения ради роль экскурсовода выполняло не первое, а второе-третье лицо. Лицо оказалось иссиня-белым, изможденным и малоразговорчивым, было представлено как зам по производству Алексей Николаевич – человек на этом посту новый, но очень опытный. А кто у вас старый и неумелый-то уже, подумал Денис с некоторым раздражением. Видать, подустал от малополезных впечатлений.
Когда группа вошла в цех первичной приемки скота, грязноватый по сравнению с оставленными за спиной разделочными помещениями, Денис уже одурел от запахов, не слишком задавленных кондиционированной прохладой. В этот момент у Сании запел телефон. Она извинилась и вернулась на пройденный этап.
Алексей Николаевич, не обращая на это внимания, провел спутников к стойлу, в котором томилась средних размеров пестрая корова. Денис заглянул ей в глаза. Корова облизнулась фиолетовым языком и сглотнула. Сайфиев отвернулся.
– Вот, – сказал Алексей Николаевич, – показывая рукой. – Здесь принимаем скот. В эту смену было 15 голов КРС, несколько свиней. Это копейки. Пока под местных поставщиков подстраиваемся. В следующем году поголовье нарастят – ну, вам сказали. На плановую выйдем.
На этом, видимо, Алексей Николаевич счел свой доклад завершенным и замолчал. Молчать ему было комфортно. Денису – наоборот. Он нервно покосился на корову и сказал:
– Я, Алексей Николаевич, только что на птичьем комбинате и у ваших соседей был, у колбасников. Они меня своей продукцией закидали. Боюсь, что протухнет теперь. А как сюда зашли, думаю, все, хана, сейчас мне эту буренку как küçtänäç вручат.
– Есть такое намерение, – согласился Алексей Николаевич.
– Буду очень признателен, – сказал Сайфиев и сунул руки в карманы. Он почему-то очень разозлился.
– Сейчас организуем.
– Только парное, – напряженно сказал Денис.