Мое сердце подпрыгивает и начинает биться немножко быстрее.
Лукас отводит взгляд.
– Я хочу сказать, ты мне не не нравишься. Мне все нравятся. И уж вам-то это известно лучше, чем всем другим.
Ох… Ну да, понимаю.
– Это неправда. Ты ненавидишь Ро и терпеть не можешь меня.
Лукас долго смотрит на меня, прежде чем ответить.
– А ты ненавидишь Посла и ненавидишь меня. Тебе ненавистно то, что она сделала с падре, и ненавистно то, чего я не делаю.
– И чего ты не делаешь?
– Не останавливаю ее.
– И почему же?
Мы таращимся друг на друга. Инстинкт требует от меня бежать, однако ноги не двигаются с места.
– Забудь. Это все неважно.
Я краснею. Опять. Как всегда рядом с Лукасом.
Зачем он так со мной поступает?
Лукас как будто поражен.
– Но это важно, Дол! – Он тянется к моей руке. – Мне самому отвратительно то, что приходится просто смотреть, как причиняют вред ни в чем не повинным людям. Это меня убивает.
Я отдергиваю руку.
– Но все равно ты здесь. И безусловно, жив.
Он снова тянется ко мне, хватает меня за запястье:
– Ты не понимаешь. Дом Лордов… даже Посол его боится. И ГПП Миядзава тоже. Мы все боимся, а если кто-то говорит, что ему не страшно, он просто врет.
Я не понимаю.
– Лукас, когда я думаю о После, «страх» – это не то слово, которое приходит на ум первым.
– Знаю. Это трудно объяснить. Она боится – и она пугает. Понимаешь, я ведь не могу броситься к родителям, когда что-то не так. Моя мать не совсем мать, не такая, какой была бы твоя.
– Если бы я ее знала, – тоскливо отвечаю я.
– Если бы ты ее знала, – соглашается Лукас.
Я ее не знала. Но и он свою никогда не знал.
Наверное, существует множество способов потерять родных. И я только теперь начинаю осознавать, насколько их много.
И поэтому позволяю Лукасу взять меня за руку.
То, что он пытается мне объяснить, – чистая правда. Я это чувствую в каждом его слове.
Лукас пристально смотрит на мою руку и некоторое время молчит. Потом бросает на меня странный взгляд, как будто пытается сообразить, как сказать мне что-то.
– В чем дело?
– Ни в чем. Ну, то есть, наверное, кое в чем. Я должен тебе кое-что сказать. Показать. – Он осторожно берет вторую мою руку. – Мне тогда было лет тринадцать, наверное.
Лукас закрывает глаза, и я позволяю его ощущениям найти меня, и вот уже вижу то, что он думает. Я тоже закрываю глаза, и из темноты передо мной возникает комната для испытаний в Посольстве.
Я резко распахиваю глаза:
– Нет, Лукас! Я не хочу этого видеть! Только не снова!
Он крепко сжимает мои руки:
– Пожалуйста… Я никогда и никому об этом не рассказывал. Я знаю, что ты мне не доверяешь, но я тебе верю.
Мне больше нечего сказать. Я качаю головой, но снова зажмуриваюсь.
Я опять в этой комнате – и вижу перепуганную девочку, лет, наверное, двенадцати или тринадцати, в грязной, рваной одежде. Она сидит на металлическом стуле, засунув ладони под ноги. На ее лице следы слез, волосы коротко подстрижены. Она выглядит почти как я в таком же возрасте.
Там же я вижу и Посла Амаре, только чуть более молодую, а за ее спиной прячется нервный Лукас. Он очень худ, почти костляв, с короткими волосами. Он выглядит таким невинным.
Посол Амаре усаживает Лукаса напротив девочки и встает между ними, скрестив руки на груди. Очень долго она ничего не говорит.
Лукас смотрит на нее снизу вверх:
– Зачем я здесь, мама?
Посол одним взглядом заставляет его умолкнуть.
– В этой комнате я Посол, а не твоя мать.
Она поворачивается к девочке, а та вытирает слезы, снова покатившиеся из глаз. Ей явно очень страшно видеть Посла.
– Извини, ма… – Лукас нервно сглатывает, – мадам Посол.
Голос Лукаса надламывается.
Его мать крепко сжимает губы, пытаясь изобразить улыбку.
– Мы уверены, что эта девушка – коллаборационистка, она из бунтующих грассов. Ее отец широко известен как предатель и террорист. Но нам нужны доказательства.
Глаза девочки расширяются.
– Нет, прошу вас… Это неправда! Мой отец – простой фермер, он не преступник!
Она пытается встать, и только теперь я замечаю цепи на ее талии и ногах, они удерживают девочку. Посол бросает на нее бешеный взгляд, и девочка садится, рыдая.
– Лукас, мне необходимо, чтобы ты добился от нее признания. Ее отец уже в тюрьме, но нам хотелось бы получить твердые доказательства до того, как мы предъявим ему обвинение. – Лицо Лукаса искажается от охватившей его паники. Посол не сводит с него взгляда. – Я знаю, ты и сам хочешь поступать правильно. И сейчас мне только и нужно, чтобы ты это доказал. – Посол коротко кивает Лукасу, а потом поворачивается и уходит.
Лукас не произносит ни слова.
Девочка смотрит на него умоляюще:
– Вы должны мне поверить! Я не знаю, почему мы здесь. Мой отец выращивает клубнику. Он много работает и заботится о нас. Он бы никогда и никому не причинил зла! Пожалуйста!
Я чувствую, как буквально разрывается сердце Лукаса. Он знает, что девочка говорит правду. Но его мать так жестко его держит, что он едва может дышать. Я ощущаю, как его переполняет все это, как желание добиться одобрения матери постепенно сжигает чувство вины.
Через мгновение-другое он спрашивает:
– Как тебя зовут?
Она отвечает не сразу, сначала с опаской присматривается к Лукасу:
– Елена.
– Елена. Мне нравится это имя.
Лукас запихивает свою совесть в какой-то темный угол и внимательно смотрит на девочку.
Мое сердце начинает бешено колотиться. Я не могу поверить в то, что делает Лукас. Мне невыносимо это видеть.
Но все так и есть. Зрачки Лукаса расширяются, он втягивает в себя девочку. Девочка сначала теряется, потом на ее лице отражается смущение.
– Елена, уверена ли ты, что твой отец никогда не имел дел с бунтовщиками-грассами? Я имею в виду, откуда тебе знать, что это именно так? Я не могу тебя винить за то, что ты хочешь его защитить. – Лукас встает и придвигает свой стул к Елене, и та содрогается от такой близости.
Лукас отлично знает, что делает. Он садится прямо рядом с девочкой.
– Я… я…
Елена окончательно смущена, почти опьянена силой воздействия Лукаса.