Исайя покосился на помятую розу.
– Ничего не изменилось.
– Ничего?
– Не-а.
– Дай-ка я попробую еще раз. О великие духи этой земли, ниспошлите лягушку в мою правую ладонь! – Слепой Билл снова разжал ладонь. Роза по-прежнему была розой.
Исайя засмеялся.
– Лягушки не появилось, – сказал он.
– Черт возьми! – сокрушался слепой Билл. – Я ведь читал книгу по чародейству и колдовству. Наверное, у меня просто нет таланта.
Исайе захотелось рассказать старику, что он способен делать. Мемфис всегда запрещал ему говорить об этом, но сейчас его не было рядом. Он свалил куда-то и совершенно забыл о своем младшем брате. Из-за этого Исайе захотелось плакать, но мальчикам нельзя плакать. Собрался уже целый список того, что Исайе нельзя было делать, и он ужасно устал от этого.
– А я могу творить волшебство, – выпалил он.
– Правда?
– Угу. Сестра сказала мне, что я – особенный. – Если у Мемфиса были секреты от Исайи, то у него, в свою очередь, тоже будут секреты от старшего брата. Так что он расскажет что хочет и кому захочет.
– Неужели? И что же делает тебя таким особенным?
– Сестра сказала мне никому не рассказывать.
– Но ты ведь можешь рассказать все старому Биллу, не так ли? Кому я могу это рассказать?
– Сестра сказала – нет.
– Угу. Понятно. Ты позволяешь женщине командовать собой, да, малыш? – Стремительным, как змеиный бросок, движением он подхватил мяч левой рукой и поднял его высоко над головой, так что мальчик не мог достать.
– Эй!
– Раз ты такой особенный, забери его у меня. Или ты, может быть, вовсе и не такой особенный, как рассказываешь?
– Это правда!
– Ничего страшного, сынок. Не всем суждено быть особенными.
– Но я – особенный! – воскликнул Исайя, чуть не плача от злости.
Слепой Билл вернул ему мяч и похлопал по макушке.
– Я не хотел тебя обидеть, малыш. Конечно, ты особенный. Я могу это точно сказать. Слепой Билл все видит.
– Правда?
– Да, сэр.
Слова старика подействовали на Исайю как бальзам. Хоть кого-то волновали его чувства. Исайя устал от того, что его все считают маленьким и стремятся от него избавиться. Он устал от всех – сестры, Мемфиса, Октавии, учителей, приятелей в школе, – все они только и талдычили о том, что ему можно и нельзя делать. Какой смысл быть особенным, если об этом все равно никто не знает?
– Ладно, я расскажу вам. Но обещайте, что сохраните это в секрете.
Старик перекрестил сердце длинными пальцами.
– Клянусь своим сердцем, провалиться мне на том же месте.
Более страшной клятвы Исайя не знал.
– Я вижу всякие скрытые вещи в своей голове. Когда сестра держит карты рубашкой ко мне, я могу сказать, какие они, ни разу не заглянув.
Рот Билла нервно дернулся.
– Неужели? Так ты можешь стать отличным игроком в покер!
– Сестра мне не позволит.
– Да, думаю, ты прав.
– А иногда… – Исайя замолк.
– Да?
– Иногда я вижу то, чего еще не произошло.
У Билла в животе началось странное покалывание, с кровью передавшееся по всему телу. Оно отдаленно напоминало чувство голода. Трясущейся рукой он снова потрепал мальчика по макушке. Тот взял его большую ладонь и перевернул ее.
– А у вас тут шрам.
– Старый порез остался с тех пор, как я собирал хлопок. У него острые сучки, которые так и тянутся, чтобы тебя ЗАЦЕПИТЬ! – Билл напугал Исайю, тот взвизгнул и затем рассмеялся. Ему нравился Билл и нравилось то, как старик с ним шутит. Он сразу вспоминал об отце – как он раскачивал его, держа за руки, когда они гуляли по улице. Мама обычно сердилась и говорила, что они растянут ему руки и они станут как у гориллы. Из-за мыслей о маме и папе Исайе стало грустно.
Они подошли к небольшому переулку, к которому направлялся Билл.
– Короткий путь, – напомнил ему Исайя.
– Да, точно. – Билл стал идти медленнее. – С тобой все в порядке, малыш? Ты какой-то грустный.
– Я просто думал о своей маме. Она умерла.
– Да. Это действительно грустно. – Билл пошел еще медленнее. Он знал, что переулок заканчивается тупиком – ночевал там несколько раз. – А я могу забрать всю грусть из твоей головы, если ты захочешь.
– Как же ты это сделаешь?
– Подойди сюда, и я тебе покажу.
Исайя заколебался. Дело было не в том, что тетка Октавия велела быть осторожнее с незнакомцами – ведь слепой Билл не был незнакомцем. Последовала небольшая пауза, какое-то чувство в самой глубине души заставило его на мгновение усомниться, но он все равно пошел за Биллом.
– Это не короткий путь, мистер Джонсон. Там в конце кирпичная стена.
– Я ошибся. Думал, что это другая улица. Слепому ориентироваться тяжелее, ты же понимаешь. А теперь подойди ко мне. Иди сюда.
Исайя оглянулся на пустую улицу.
– Ты ведь не боишься? Такой особенный мальчик, как ты, не должен ничего бояться.
– Я не боюсь совсем, – сказал Исайя. А Мемфис бы тут же исправил «совсем не боюсь». Но Мемфиса тут не было, так что Исайя подошел к старику.
– Я просто положу ладонь на твою макушку, вот так. Щекотно?
Так и должно было быть, и Исайя засмеялся, подтверждая его слова.
– Я так понимаю, что это «да». А вот тут? – Билл передвинул ладонь вперед, так что кончики его пальцев опустились на лоб Исайи.
– Так хорошо.
– Замечательно. Сейчас я немного сожму, и потом ты не почувствуешь больше никакой печали.
«Больше не почувствуешь», – захотелось исправить Исайе. Мемфис бы так сказал. Вдруг его пронзило странное предчувствие – что-то не то происходило с его братом, он был в беде.
– Мне пора домой, мистер Джонсон. Октавия ждет меня с ужином.
– Просто постой спокойно минуту, сынок.
– Мне пора идти!
– Не упирайся. Просто не сопротивляйся.
Паника ударила Исайю в грудь тяжелыми кулаками. Чувство беды переросло в ужасающую картину: его брат стоял на перекрестке под стремительно чернеющим небом.
– Отпустите меня! – крикнул Исайя, задергавшись под сильной хваткой слепого Билла. – Отпустите!
Выдохнув, Билл только усилил хватку и был вознагражден электрическим разрядом.
Исайя под его ладонью извивался в судороге, и если все происходило, как и раньше, когда он еще мог видеть, то его глаза должны были закатиться, а изо рта должна была пойти слюна. Билл почувствовал, как его сердцебиение ускорилось, и на секунду он вспомнил, как босым бежал по табачным полям под бескрайними небесами. Перед ним всплыли цифры – единица, четверка и еще одна четверка. Цифры! Наконец-то ему удалось разглядеть этот таинственный номер. Еще один электрический разряд пронзил его тело сильнее прежнего. Билл едва не заглотил язык и почувствовал металлический привкус во рту. Он вдруг увидел перекресток и поднимающееся над дорогой облако пыли, как перед очень сильной грозой, и стоявшего поодаль высокого худого человека в цилиндре. Мальчик затих под его рукой, обмяк и рухнул на землю у его ног. Старик опустился на корточки рядом с ним и прислушался к его дыханию.