— Ступай, — посоветовал я. — Дверь за собой можешь запереть. Поверь мне, сынок, Фортхилл из породы хороших людей.

— Вас послушать... — буркнул Фиц. — Хороших не бывает. Или плохих. Просто люди.

— Вот тут ты ошибаешься, — возразил я.

— Слыхали мы эту песню. Те, кто хочет тебя использовать, всегда говорят, что они хорошие. Вот и вы из таких, верно?

— Ха! — хмыкнул я. — Я — нет. Я заносчивая задница. Но я знаю, на что похожи хорошие люди, и Фортхилл как раз такой.

— Да ладно вам, — сказал Фиц. — Ладно. Я не мылся две недели. Если я попрошу не лезть за мной следом, вы послушаетесь? Или мне и там слушать вашу болтовню?

— Извини, Фиц. Ты не в моем вкусе.

Он фыркнул, зашел в ванную и запер за собой дверь. Спустя пару секунд я услышал, как зашумела за дверью вода.

Я постоял еще немного в комнате священника. Все здесь было просто, скромно, удобно и недорого. Плед, накрывавший постель, выглядел так, словно его выткала мать Фортхилла, когда тот собирался поступать в семинарию. У изголовья лежала Библия в изрядно потрепанном переплете.

Я покачал головой. Ну конечно, меня не то чтобы показывали по Эм-ти-ви в разделе светской хроники, но даже у меня пожитков было больше, чем у отца Фортхилла. Как может человек жить, довольствуясь столь малым? Лишенный чего-либо постоянного, чего-либо такого, что он мог бы оставить за собой... Чего-либо такого, что вообще напомнило бы людям о его существовании.

Наверное, решил я, такие люди вообще мало заморачиваются вопросами собственного существования. Чужие жизни волнуют их куда больше, чем собственные, — настолько, что эту свою жизнь, на деле не менее преходящую и бесценную, чем любая другая, они целиком посвящают служению вере и людям. Без лишней шумихи, лишенные славы и почестей.

Фортхилл и люди, подобные ему, живут со своей паствой, поэтому изжить воспоминания о том, чего они сознательно себя лишили, им не удастся никогда. При всем при этом он никогда не требовал к себе особого внимания, тем более жалости или сострадания. Как тяжело для него, должно быть, навещать огромную, полную любви семью Карпентеров — ему, прекрасно знающему, что своей семьи у него не будет никогда... Задумывался ли он вообще когда-нибудь о том, как могла бы сложиться его жизнь, будь у него семья? Дети? Как знать...

Наверное, это и есть настоящее самопожертвование.

Я застал Фортхилла на церковной кухне; он готовил обед из того, что осталось от дневных трапез. В свое время, когда эта церковь служила прибежищем мне, меня угощали сандвичами. Фиц заслужил обеда капитальнее. Горячего супа, пары сандвичей с индейкой и тунцом, печеной картошки, половины кукурузного початка и маленькой миски салата.

Стоило мне войти на кухню, как Фортхилл застыл и чуть улыбнулся в никуда.

— Привет, Гарри, — произнес он. — Если это, конечно, вы.

— Это я, отче, — ответил я. Ясное дело, он меня не слышал, и я прекрасно это осознавал, но не мог же я просто так не ответить... Как-то невежливо получилось бы.

— Сегодня вечером у меня вышел непростой разговор с Кэррин, — продолжал Фортхилл. — Она сказала, что вы нашли тех, кто обстрелял ее дом накануне ночью. И что вы хотели бы, чтобы мы им помогли.

— Я понимаю, — вздохнул я, — это выглядит безумием, но...

— Мне кажется, для Кэррин это и впрямь представляется безумием, — кивнул Фортхилл. — Однако я считаю, что ваше сострадание заслуживает уважения. Насколько я догадываюсь, мальчик — один из членов той шайки.

Он кончил возиться с едой и повернулся более или менее лицом ко мне.

— Не беспокойтесь. В мои намерения не входит впутывать в эту ситуацию мисс Мёрфи — по крайней мере в ближайшее время. С тех пор как вас убили, ее суждения не отличаются особой объективностью, и по мере того как обстановка обостряется, это становится все хуже.

Я немного расслабился.

— Я так и надеялся.

— Мальчик может пока здесь остаться. Я с ним переговорю. Уверен, он посвятит меня в подробности своего положения. А после этого я поступлю так, как подскажет мне моя совесть.

— О большем я вас и не прошу, отче, — кивнул я. — Спасибо.

Он взял со стола деревянный поднос с приготовленной Для Фица едой и ненадолго задержался.

— Жаль, что мы не можем поговорить по-настоящему. Мне было бы интересно узнать, что вы испытали. Наверняка это совершенно захватывающая история. Самые основы Созидания- Смерти...

— Ох нет, — буркнул я. — Всякие загадки вовсе не кончаются и по ту сторону. Просто еще больше возни с бумагами.

— А еще мне представляется интересным то, что вы находитесь здесь, на освященной территории, — продолжал Фортхилл. — Насколько я помню, последний дух, который пытался войти в эту церковь, не смог даже коснуться ее стен, не то чтобы переступить порог. Что бы это значило? — Он вежливо, пусть и в не совсем верном направлении склонил голову и вышел.

Хороший вопрос, подумал я, — насчет духа и освященной территории. Когда Леонид Кравос, он же Кошмар, явился сюда убивать укрывавшуюся здесь мою клиентку, войти ему так и не удалось. Единственное, на что его хватило, — это причинить с досады ущерб в несколько тысяч долларов окружению и благоустройству.

А ведь как тень Кошмар был на прядок сильнее меня в моем нынешнем состоянии. Тогда какого черта я ощущал себя здесь как дома, тогда как ему повезло не больше, чем Большому Злому Волку у дома Наф-Нафа?

— Ладно, сделаем зарубку на память, — сказал я себе. — Таинственными аномалиями займемся после. А пока надо помочь друзьям.

Время от времени я даю себе отличные советы. Случается, я даже к ним прислушиваюсь.

Самое время было навестить Серое Привидение и его Капюшонов.

Глава двадцать седьмая

Я направлялся к Капюшонам, держа в голове несколько важных обстоятельств.

Обстоятельство первое: сами по себе Капюшоны не способны причинить мне никакого вреда.

Обстоятельство второе: я тоже не мог сделать с Капюшонами ничего. То есть — вообще ничего.

Обстоятельство третье: судя по всему, руководило Капюшонами Серое Привидение — тот самый дух, что при нападении на дом Морти как семечками разбрасывался молниями. Из этого следовало, что Серое Привидение является тенью человека, обладавшего как минимум способностями заклинателя, и хотя я в общем-то мало сомневался в том, что смогу выстоять против него, если буду готов к нападению, но застань оно меня врасплох, и я закончу тем же, чем сэр Стюарт, — и быстрее, чем вы успеете сказать «ку-ку».

Обстоятельство четвертое: вокруг Серого Привидения постоянно ошивается шайка лемуров. В то время как мое агрегатное состояние не позволяет мне воздействовать на живых, по отношению к лемурам и им подобным мои заклятия остаются чертовски эффективными. В поединке один на один все преимущества были бы на моей стороне, однако скорее всего они навалятся на меня всем скопом, а возможно, попробуют прежде измотать меня, напустив сперва армию духов.