– Вот именно, – согласилась Лиза. – Я с детства помню скандалы, которые они закатывали по вечерам. Я тогда любила подслушивать, мне казалось, что у родителей есть какая-то тайна, которую они скрывают. Но потом, когда я стала понимать больше, я перестала ловить каждое их слово. Просто стало противно.

– Да-да, – согласилась с сестрой Вера, – я тоже помню, как предки ругались.

– Ты? Помнишь? – удивилась Лиза. – Да ты же была совсем маленькая. А потом тебя вообще увезли в пансион. А тут все продолжалось по нарастающей. Утром чопорное обращение, беспрестанные замечания – не так сидишь, не так локти держишь, не так размешиваешь сахар. Потом – нравоучения до одури. А как спать уложат – так давай друг с другом лаяться.

– Знаешь, а, пожалуй, ты права, – вздохнула Вера. – Тут есть какая-то тайна.

– Какая тайна? – брезгливо пожала плечами Лиза. – Обычная супружеская неверность. Вот что я помню отчетливо: отец упрекал мать за то, что она изменила ему с его шефом.

– С шефом? – удивилась Вера. – У папы же своя фирма!

– Так это было не всегда, глупышка! – снисходительно произнесла Лиза. – Папа тогда был бедным инженеришкой с окладом в сто десять рублей.

– Я этого не помню…

– Да где уж тебе! А я вот помню маму с большим животом, – со значением произнесла Лиза. – Такое воспоминание не наводит тебя на размышления?

– А что тут особенного? – удивилась Вера. – Наверное, это была я.

– Нет, не ты, – твердо заявила Лиза. – Смотри, тебе сейчас восемнадцать, мне – двадцать четыре. А тогда мне было три, от силы три с половиной. Чуешь, чем тут пахнет, сестричка?

– Даже думать об этом не хочу! – топнула ногой Вера. – Я уеду! Уеду к Нэнси в замок! К черту этот город, эти тайны, эту жару!

– А Корней? – хитро прищурилась Лиза. – Как же твой Корней Фердыщенко? Хочешь остаться без гроша? Да запросто! Нет проблем!

– У меня есть немного своих денег, – тихо произнесла Вера.

– Вот именно, что немного. Стала бы я ходить в этом доме по струнке, если бы у меня были свои деньги, – вздохнула Лиза. – Даже покончить с собой не удалось как следует. Кстати, а как здесь оказалась Женя?

– О! – всплеснула руками Вера. – Если бы не она, я бы просто не знала, что делать! Женя, оказывается, человек особенный.

И она вкратце рассказала сестре о характеристике, которую мне дал Костя, а также упомянула о том, как быстро я вычислила, где мог находиться магнитофон моей соседки.

И действительно, Вера сбегала в кладовку и торжествующе поставила передо мной тот самый обшарпанный «Сони», который я видела в квартире Антона.

– То есть, – вникала Лиза, – вы занимаетесь чем-то вроде частного сыска?

– Это одна из форм моей деятельности, – подтвердила я. – Также охрана и транспортировка. В общем, ко мне обращаются, когда больше идти некуда.

Лиза сосредоточилась и некоторое время молча смотрела на стену прямо перед собой. Потом решительно повернулась к Вере и сказала:

– Знаешь что, сестренка, у нас ведь хватит денег, чтобы заплатить Жене? Я не могу оставить просто так убийство отца. Мама могла бы купить всю милицию с потрохами, но уверена, что она пальцем о палец не ударит.

Вера тоже задумалась.

– Пожалуй, тысяч девять-десять долларов мы сможем наскрести сообща, – прикинула она. – Ну как, Женя, беретесь? Если да, то можете считать, что мы вас наняли. Теперь вы работаете на нас.

ГЛАВА 8

Вера проводила меня до парадной двери – иначе охранник обязательно бы поинтересовался, куда это я тащу такой драгоценный магнитофон и не украла ли я его часом в какой-нибудь из квартир этого элитного дома.

Помахав на прощание рукой, она прикрыла дверь и взбежала по лестнице на свой этаж – я слышала ее легкие удаляющиеся шаги.

Выходила я от Кургулиных с облегчением – у меня были развязаны руки, и я могла вникать во все подробности дела уже не просто из чистого любопытства или из-за участившихся в последнее время всевозможных совпадений. Теперь это было моей работой.

До сих пор я была как бы в стороне от всего происходящего, находилась в роли наблюдателя. Но стоило лишь нам с девушками заключить устное соглашение – и я уже начинаю вникать в ситуацию совершенно по-иному.

Да и отношение ко мне, как я поняла, стало совсем иным. Иначе с чего бы это два лениво покуривающих на скамейке мордоворота, как только я прошла мимо них, вдруг разом затушили свои бычки и двинулись за мной следом?

Вот это мне по душе. Раз я кому-то мешаю, значит, этот кто-то встревожен. А встревожен он потому, что я прикоснулась к чему-то, что он хотел бы оставить в тайне, спрятать от чужих глаз. Выходит, я действую в правильном направлении.

Любопытно, эти два амбала только следят за мной или хотят меня ликвидировать?

Неужели охранник на входе так оперативно среагировал, позвонил Зое на работу, а та пришла в ярость и вызвала своих ребят, чтобы они разобрались со мной? Или в игру вступил кто-то еще?

Все бы хорошо, если бы не эта жара! Кто бы знал, как я не люблю в жару махать руками и ногами! Теплый климат, по-моему, располагает к миролюбивым переговорам, а не к использованию грубой силы.

Впрочем, вся мировая история вряд ли подтвердит этот тезис…

Но вскоре мне стало не до размышлений о мировой истории. Двое парней довольно зверского вида нагнали меня и какое-то время шли сбоку. Затем один из них ускорил шаг и оказался впереди меня.

Дождавшись, пока я сверну в проходной двор, первый из этой парочки остановился и повернулся ко мне лицом. Второй стоял совсем близко за спиной – его горячее дыхание обжигало мне шею.

Волей-неволей пришлось остановиться. Больше всего в этот момент я боялась, что во время драки эти лбы повредят тети Клавин магнитофон, поэтому я аккуратно поставила его на землю и слегка отодвинула ногой.

– Куда торопимся, девушка? – лениво спросил тот, что стоял лицом ко мне. – Давайте познакомимся поближе. А то, говорят, вы такая общительная. Вот и пообщаетесь с нами.

Второй обхватил меня сзади под локти, и я позволила ему это сделать. Для того, чтобы использовать его корпус как упор – ведь мне пришлось бить ногой в челюсть его коллегу, а это проще сделать, когда у тебя за спиной есть надежная опора.

Тот отлетел к мусорному баку и оставил своей башкой на поржавевшем теплом металле небольшую вмятину. Пока он поднимался, я дважды врезала его приятелю, обхватившему меня сзади ногой, в пах. Первый раз – пяткой снизу вверх, это наиболее болезненный удар для мужских достоинств, второй раз – уже каблуком, для этого мне пришлось немного вытянуть вперед колено.

И чего это мужики такие самонадеянные?! Знают же, что мошонка у них не железная. Так носили бы нечто вроде бронетрусов.