— Ерунда! На самом деле работала та программа, которую Лева составлял для всякого страждущего. Очищение организма, соки, витамины, гимнастика, диета, массаж, водные процедуры. Вот они — подлинные чудодейственные средства, которые дают те самые потрясающие результаты, приписываемые таинственным китайским таблеткам.
— Лева, это правда? — строго спросил Ашмаров.
Лева молчал и разглядывал свои руки.
— Думаю, мероприятие было масштабным, — продолжила Глаша. — Иначе из-за чего бы копья ломать?
— Значит, по недоразумению Лева решил, что Кайгородцев что-то заподозрил и велел тебе провести частное расследование? — уточнила Раиса Тимуровна.
— Именно так. Но вся интрига закрутилась знаете вокруг чего? Вокруг вкладышей. Лева понимал, что впаривать пациентам таблетки совсем уж без опознавательных знаков — дело довольно рискованное. Поэтому для правдоподобия ему нужны были какие-нибудь этикетки или вкладыши, желательно на китайском языке. Ведь центр у нас вроде как опирается на достижения китайской медицины.
По удивительному стечению обстоятельств его жена занималась распространением косметики китайской фирмы, которую наши переводчики обозвали «До-До». Не имею представления, знала ли она, чем промышляет ее супруг, но по его просьбе отдавала ему ненужные вкладыши из кремов и лосьонов. В самом деле ненужные — читать по-китайски во всей стране умеют лишь единицы. Кремы продавались с распечатанными по-русски инструкциями, и никто этих вкладышей никогда в коробочках не искал.
— А интрига-то в чем? — наморщила лоб уборщица Люся и покосилась на Леву.
— Интрига в том, что моя подруга Лида тоже является распространителем этой самой косметики фирмы «До-До». А мой племянник обожает иероглифы. Я взяла у Лиды для него пару вкладышей и таскала их в своей сумочке. Еще я хотела в качестве подарка ко дню рождения записать ребенка на курсы китайского или японского и обводила в газетах соответствующие объявления.
Лева, который уже был настороже, видел, что я держала в руках пузырек, который он под строжайшим секретом выдал Раисе Тимуровне. А потом я попросила его залезть ко мне в сумку, и там, к своему великому ужасу, он увидел вкладыш и обведенные фломастером объявления. Он подумал, что я ищу переводчика, способного прочитать, что на нем написано.
— А вкладыш из-под крема! — догадалась Раиса Тимуровна.
— Вот именно. И тогда Лева решил от меня избавиться, пока я еще его не расколола.
— Я никак не мог понять, — неожиданно подал голос сам «именинник», — почему ты продолжаешь заниматься этим делом после того, как Кайгородцева убили. Я просто на стенку лез!
— Это признание вины? — спросил Стрельников, зажимавший руки коленками, чтобы случайно не пустить их в ход.
— Официально я не признаюсь, — живо повернулся к нему Лева. — У меня трое детей, вот что.
— В общем, когда я поняла, что вкладыши одинаковые, осталось только выяснить некоторые детали. Я позвонила в представительство фирмы и выяснила, что выпускает она исключительно косметику. Ни о каких таблетках и речи быть не может. Значит, подлог действительно имеет место быть. Затем мы с Валерой получили списки тех, кто распространяет косметику фирмы «До-До», и я нашла там знакомую фамилию, фамилию Левиной жены. Кроме того, Лева, который сам ездит на белой «Волге», только что купил своей супруге «Жигули» синего цвета. До недавнего времени машина бегала без номеров. Думаю, когда Лева ездил на регистрацию, он заодно решил воспользоваться удобным случаем и напасть на меня. В тот раз у него ничего не вышло, поэтому он повторил попытку.
— И как ты попалась на этот раз? — поинтересовалась Люся.
— После всей этой истории с Нежным Лева предложил мне вместе выпить и попросил подождать в машине. Сам же выскользнул на улицу первым с заготовленным шприцем в кармане. Спрятался в кустах. Когда я подошла к «Волге», он подкрался сзади и сделал мне укол. Потом отвез в заранее облюбованное место и запер в подвале. Вот, собственно, и все.
Все присутствующие одновременно посмотрели на Бабушкина. Он мило улыбнулся и сказал:
— Поверить не могу, что это простое совпадение! Я был на сто процентов уверен, что ты идешь по следу и вскоре доложишь обо мне руководству.
— И ты потеряешь дополнительный источник существования.
— Основной источник! — поправил Лева. — Ты все время меня подогревала. Я никак не мог понять, играешь ли ты со мной или действуешь вслепую.
— В каком смысле?
— Ну, смотри. Ты просишь меня достать распечатки из твоей сумочки, я лезу туда и вижу вкладыши и газеты с объявлениями о курсах китайского, японского и арабского.
Я подумал, ты не знаешь, на каком языке вкладыши, и хочешь это выяснить. А выяснишь, тотчас же попросишь перевести, что на них напечатано. Второе. Ты говоришь мне, что ведешь расследование по заданию директора. Ты при мне вытаскиваешь из пузырька Раисы Тимуровны вкладыш. При этом я знаю, что точно такой же лежит в твоей сумочке. И еще ты стремглав бежишь за моей пациенткой и о чем-то расспрашиваешь ее уже на улице. Что я должен был думать, а?
— Бегу за твоей пациенткой? — изумилась Глаша, но Раиса Тимуровна тут же напомнила:
— Тебя интересовала Аня Волович, помнишь? А я тебе сказала, что эта мадам имела с ней в понедельник длительную беседу.
— Точно! Я тоже вспомнила! Видишь, Лева, опять совпадение. Ты сгорел на совпадениях.
— Я не сгорел! — с неожиданной злостью огрызнулся тот. — И не собираюсь официально каяться.
— Я догадываюсь.
Он встал, прищурившись, поглядел на Глашу и сказал:
— Извиняться было бы глупо, но мне действительно жаль. Я к тебе всегда хорошо относился.
— Я к тебе тоже, — ответила та.
Едва Лева вышел, Стрельников поднялся и пошел следом.
— Боже мой! — воскликнула Раиса Тимуровна. — Последний день Помпеи! Все рухнуло, как старая собачья будка! Никогда, никогда я не смогу забыть того, что случилось!
Никто не успел поддакнуть, как с улицы вошел человек, опирающийся на массивную трость. Глаша не сразу его узнала — в одежде, — а когда узнала, просто потеряла дар речи.
— Здравствуйте! — важно сказал вновь прибывший. — Моя фамилия Дукельский.
Где у вас тут руководство? — И он насмешливо посмотрел на Глашу.
Люся нервно хихикнула, а Саша Ашмаров, растягивая слова, сказал:
— А зачем вам руководство? Руководство в нашем профилактическом центре уже ничего не решает.
— В каком смысле? — опешил тот.
— В том смысле, что все ключевые решения принимает трудовой коллектив. На общем собрании. Как раз сейчас у нас идет такое собрание. Вы можете высказаться.