Гарик имел завидный аппетит, судя по тому, как тщательно были уничтожены яства, приготовленные Кэт.
Оглядев содержимое холодильника, я протянула:
— У-у-у…
Как бы в унисон моему мычанию прозвучал заунывный звонок в дверь. Он, казалось, «голосил» как-то иначе, чем всегда, как будто его оторвали от ночного сна.
— Кого это принесло так поздно? — недовольно пробурчала я.
На цыпочках подкравшись к двери, я осторожно посмотрела в глазок. Свет в прихожей не горел, поэтому мое приближение к нему вряд ли кто-то мог заметить. Вообще, я не имею привычки знакомиться с гостем посредством глазка, но сейчас такая конспирация нужна была потому, что я предположила факт навязчивого продолжения ухаживаний Гарика.
За дверью, судя по длине волос и силуэту одежды, стояла женщина. В подъезде, конечно, царила темнота, но нос Гарика даже в ней весьма сложно было перепутать с чьим-то другим, а Папазян мне сейчас казался самым нежелательным гостем. Я бесстрашно открыла дверь и обнаружила за ней Курбанову.
— Добрый вечер, Таня.
— Вы хотели сказать: «Добрая ночь, Таня»? — съязвила я, возмущаясь столь поздним визитом клиентки; в конце концов, я имела право на нормальный сон.
Успокоив себя тем, что я все равно бодрствовала, я стала более мягко разговаривать с Екатериной, тем более появилась веская причина для этого.
— Вот, это вам, — она стала вынимать из пакета свертки с чем-то вкусным — судя по запаху, распространяющемуся по кухне.
Я жадно смотрела на них.
— Я названиваю вам весь вечер. Переживаю — что и как. Потом подумала, что вы занимаетесь рассле…
— Правильно подумала, — перебила я ее, жуя кусок копченой курицы, — дальше что?
— Решила, что раз вас так долго нет, значит, вы проголо…
— Правильно решила, — вновь перебила я, — дальше что?
— Дальше — ваша очередь. Рассказывайте, что нового. Я не могу сидеть в безвестности.
Я подумала, не стоит так резко разговаривать с клиенткой, она все-таки деньги платит, и стала, периодически сглатывая прожеванную пищу, рассказывать о событиях минувшего дня. Катерина становилась все мрачнее и мрачнее, так как теперь ей было ясно, что лагерь действительно Сурковой уже не принадлежит. Это для нее означало прежде всего необходимость поисков нового места жительства в Тарасове, поскольку домой, в Самару, уехать она не могла, так как нужно было дожидаться результатов расследования по факту исчезновения матери, да и, насколько я понимаю, без ведома мужа она не смела покинуть город, а ее Алик пока никаких вестей о себе не давал.
— Что же мне, начинать себе что-то подыскивать? — советовалась со мной Курбанова.
— Не думаю. Кто вас поставил в известность о том, что лагерь продан?
— Вы.
— До этого вы не знали о продаже?
— Нет.
— Будем считать, что не знаете и сейчас. К тому же дело с этой продажей — темное. И раз новый хозяин не торопится вас оттуда выселять, живите себе на здоровье.
— Какое уж там здоровье?! Ночей не сплю. А теперь — тем более, зная, что это чужой дом. Почему все так?
— Я обязательно это выясню, обещаю, — заключила я.
Курбанова поняла — разговор закончен, и встала, чтобы уйти.
— Вы, кстати, на чем? Ночь ведь уже! Может, подвезти? — вслед ей крикнула я.
— Нет, спасибо, я на такси, машина дожидается меня внизу. Завтра заедете?
— Угу, — пробормотала я, хотя знала, что это будет зависеть от обстоятельств.
После ухода Екатерины я еще немного покопалась в принесенных ею продуктах и, окончательно насытившись, завалилась спать.
* * *
Я тщетно махала в воздухе рукой, пытаясь нащупать будильник, который настырно пищал. В конце концов пришлось подняться и нажать на нужную кнопку. Первым пунктом в моем плане действий на этот день была проверка личности нотариуса, который заверял сделку по продаже лагеря. Все-таки сомнительные сделки заключаются преимущественно у сомнительных специалистов.
В этом деле я собиралась прибегнуть к помощи Кири, поскольку менты наверняка владели какой-нибудь информацией о чистоте совести людей этой профессии. Возможно, чья-то фамилия слишком часто мелькала в уголовных делах, наверно, что-то интересненькое могли рассказать осведомители. В общем, при желании нужные сведения можно было получить достаточно легко.
Выпив чашку свежесваренного кофе, я решила сначала сама наведаться в эту нотариальную контору, задавшись целью хотя бы со стороны посмотреть, что собой представляет нотариус. Иногда даже короткое знакомство с человеком дает довольно полную информацию о нем. Например, на Наполеона мне достаточно было только глянуть, и мне сразу стало ясно, какого полета эта птица.
Контора находилась в Трубном районе, на проспекте Энтузиастов, поэтому я сначала заскочила на заправку: бензин после вчерашней «прогулки» был на исходе. Выходя из машины, я заметила, что возле дверей в помещение стоит кучка людей.
— За чем очередь? — весело спросила я.
— За нотариусом! — ответил шутливо молодцеватый мужчина лет пятидесяти.
— А что, его еще нет? — поинтересовалась я.
— Ее, — поправила меня одна из женщин, — с десяти работает, а сейчас без пяти только.
Я и не додумалась, что нотариус — женщина: в документах была указана фамилия — Бойко — и инициалы. Я решила поинтересоваться общественным мнением об этой самой Бойко.
— Бабуля, — шепнула я, подойдя к самой на вид привередливой из собравшихся.
Она ничего не ответила, а только строго и вопросительно посмотрела в мою сторону.
— Как она? Ничего? — Я кивнула на дверь конторы.
Бабка осмотрела меня оценивающе. Я поняла, что надо ее разговорить.
— Я первый раз здесь. Жутко переживаю, потому что однажды по-крупному влетела.
— Даже не сомневайся. Останешься довольна. Женщина она порядочная, интеллигентная и внимательная.
Стоящие поблизости бабульки, невольно став свидетелями нашего разговора, решили к нему присоединиться:
— Да, да, дочка. Она правду говорит, — твердили они в один голос.
Естественно, слова этих женщин на самом деле не могли быть мерилом порядочности, но кое-что значили и они. Ровно в указанное время дверь открылась изнутри, и все желающие смогли войти. Передо мной было человек восемь, поэтому мне довелось насладиться всеми прелестями времяпрепровождения в очереди. Хотя, в отличие от обычных ситуаций, здесь все проходило довольно гладко: никто не нервничал, не кричал, не ругался.
Возможно, потому, что многочисленные знакомые не лезли в кабинет без очереди, а если это и происходило, то дольше минуты они там не задерживались, так как получали от ворот поворот. Эти посетители злобно хлопали дверями и ругали на ходу нотариуса, по сути дела, справедливо отказавшего им в приеме без очереди. Это было непривычно, поскольку зачастую чиновники позволяют себе не только с распростертыми объятьями встречать тех, кто умел их хорошо отблагодарить, но и распивать в рабочее время по полчаса чаи и кофе, зная, что в душном коридоре томятся люди, которые, измучившись, должны будут все-таки оплатить соответствующие услуги.