Джад уже не первый раз подумал: а можно ли так ловко двигаться в темноте, когда на глазах эти фиговины?
Краем глаза он заметил какое-то движение. Это шевельнулась занавеска на окне, выходящем в переулок. Нахмурившись, Джад пошел закрывать окно. Забавно. Вроде бы он не оставлял окно открытым...
Она вышла из тени и улыбнулась, показав слишком острые зубы. Учуяла запах адреналина, хлынувшего в кровь Джада, когда организм переключился в аварийный режим. Он собирался завопить, но тут узнал ее. По крайней мере подумал, что узнал.
– С-соня?
– Я тебя напугала? – Если бы Боль обрела голос, то именно такой. Соня понюхала воздух и улыбнулась еще острее. – Ага. Ага, напугала ведь? – Она пошла к нему, медленно поводя руками. – Люблю запах страха по утрам.
– Соня, что у тебя с голосом?
– С голосом? – Она тихо засмеялась, расстегивая молнию куртки. – Я всегда так говорю.
Он даже не заметил ее движения, когда она подняла его за пряжку пояса и бросила на кровать так, что он подпрыгнул на пружинах. Схватив его рукой за челюсть, Соня отвела ее назад, обнажив яремную вену. Послышался резкий щелчок пружинного ножа, и Джад ощутил на горле острое и холодное прикосновение.
– Соня?
– Не сопротивляйся. Не кричи. Делай, что я говорю, и я, быть может, оставлю тебя в живых. Быть может.
– Чего ты хочешь?
– Ничего особенного, милый. Хочу получше тебя узнать. – Она сняла очки с глаз. – И чтобы ты меня узнал.
Джад часто просил Соню позволить ему заглянуть ей в глаза. Они миндалевидные или круглые? Синие, карие или зеленые? Но он, конечно же, всегда представлял себе, что они человеческие. И уж, конечно, не думал, что они кроваво-красные со зрачками размером с пуговицу.
* * *
Она ухмылялась, наслаждаясь отвращением на лице Джада. Потом прижалась губами к его губам, языком раздвинув зубы, и проникла в его волю быстрым толчком.
Джад конвульсивно дернулся, когда она захватила контроль над его нервной системой, и затих. Она отодвинулась – физически – и посмотрела на него сверху вниз. Он не шевелился – об этом она позаботилась. Тело его было сковано частичным параличом. Убедившись, что держит его крепко, она убрала нож от горла.
– Понимаю теперь, чего она на тебя запала. Ты симпатичный... и очень.
Она ущипнула его за сосок. Джад не вздрогнул – не мог. Она не давала на это разрешения.
– Но она очень старомодна насчет секса, тебе не кажется? Боится дать себе волю. Очень зажата.
Движением плеч она сбросила с себя куртку, дав ей упасть на пол.
– Я тебе сейчас кое-что скажу и повторять не буду. Ты мой.Я тобой владею. Если ты будешь делать то, что я говорю и я буду довольна, ты получишь награду. Вот так.
Она тронула центр удовольствия в коре его головного мозга. Джад затрепетал, охваченный восторгом, бедра непроизвольно дернулись вверх, в пустой воздух.
– А если станешь упираться или вызовешь мое неудовольствие чем бы то ни было -ты будешь наказан. Вот так.
Джад испустил задушенный крик – это она ударила в болевой центр. Будто сняли черепную крышку и на обнаженный мозг высыпали муравьиную кучу. Спина Джада напряглась так, что мышцы затрещали. Потом боль исчезла, будто ее и не было.
– Держи меня.
Джад сделал как было сказано – поднялся и охватил ее за талию. Она вцепилась пальцами ему в волосы, оттянув голову назад и заглядывая в глаза. Там был страх. Страх – и еще кое-что. Ей понравилось.
– Я тебе делаю больно? Скажи «да».
– Да.
Она улыбнулась, обнажив клыки, и он понял, что это только начало. Страх уступил место ужасу. А ей это еще больше понравилось.
* * *
Они трахались целых три часа. Она искусно манипулировала центрами удовольствия Джада, и эрекция держалась, несмотря на истощение. Она беспорядочно вызывала у него оргазмы один за другим, их уже были десятки. После семнадцатого или восемнадцатого Джад стал извергать воздух. Она наслаждалась его воплями боли при каждом спазме.
Когда в комнату стал проникать рассвет, она сняла контроль с тела Джада. Он отвалился от нее в середине фрикций, глаза его закатились под лоб. Она быстро оделась, поглядывая на поднимающееся солнце. Джад лежал, свернувшись в клубок посреди грязных спутанных простыней, голое тело дрожало и дергалось, пока нервная система восстанавливала контроль над ним.
– Расставание – такая сладкая скорбь, – мурлыкнула она гладя его дрожащий бок.
Джад ахнул от ее прикосновения, но не отодвинулся.
– Ты мне сделал приятно – в этот раз. И я оставлю тебя в живых – в этот раз.
Она наклонилась, коснулась губами яремной вены. Джад крепко зажмурился, ожидая укуса. Но она только шепнула:
– Привыкай, любовничек.
Когда он открыл глаза, ее уже не было.
* * *
Другая долго, смакуя, рассказывает мне, что она сделала с Джадом, стараясь не пропустить ни одной мерзкой подробности.
Я в ответ ору и кидаюсь головой на ближайшую стену. Потом продолжаю биться черепом об пол, пока очки не разлетаются вдребезги и кровь, струясь по лицу, склеивает волосы. Мне удается только сломать нос и обе скуловые кости, пока я не отрубаюсь.
Этого мало.
* * *
– Кисонька! Сколько не виделись! Что на сей раз привело тебя в эту берлогу порока?
Демон Мальфеис щеголяет внешностью белого толстяка старше средних лет; одет он в клетчатый дорогой костюм и замшевые туфли. Под подбородком у него болтается коллекция золотых медальонов, а в руке он держит бланк ставки на скачках.
Я сажусь напротив демона.
– Мэл, мне нужна магия.
– Всем нам нужна. Слушай, что это у тебя с лицом? Ты же куда лучше умеешь восстанавливаться!
Я пожимаю плечами, рассеянно проводя рукой по вспухшей щеке. Кость хрустит под пальцами и съезжает чуть в сторону. Серьезное восстановление лица требует попить крови, чтобы все вышло как следует, а я сегодня нарочно при пробуждении не ела.
– Связалась с огром? Или это был кто-то из панков-варгров?
– Оставь тему, Мэл.
Он тоже пожимает плечами:
– Просто хотел проявить внимание. Так что за магию ты сегодня ищешь?
– Путы и заточение.
Демон, хмыкнув, лезет за карманным калькулятором.
– А кого ты собираешься заточать? Призрака, элементала, демона, музу? Понимаешь, цены-то разные...
– Себя.
– А?
Мэл перестает считать, и на миг его внешность исчезает, открывая истинный вид – нечто вроде сгорбленного орангутанга с головой кабана.