– Возможно, вы сначала ее ударили, но потом задушили. Ну, вспомните, красные колготки, детские, маленького размера, вы же их с собой принесли.

– У меня не было с собой колготок, – спокойно сказала Динара. – А Махнач я толкнула, она упала вместе со стулом, ударилась головой о стену и больше не поднялась. На стене еще небольшая вмятина осталась.

Теперь уже в ступоре была я.

– Вы абсолютно уверены?

Бадмаева кивнула.

Я не знала, как реагировать.

– А… когда это случилось? Когда вы убили Махнач?

– Седьмого февраля, в понедельник.

Теперь я поняла, что произошло.

– Динара, я вынуждена перед вами извиниться. Я вам солгала, я не из полиции.

– А откуда?

– Я журналистка, меня зовут Люся Лютикова. Но не это главное. Главное – что вы никого не убивали. Вы напали на Махнач в понедельник, а убили ее двумя днями позже, в среду. Ее придушили красными колготками. От вашего удара чиновница просто потеряла сознание, а вы решили, что она умерла.

– Правда? – довольно вяло отреагировала собеседница.

– Но это еще не все новости. Я думаю, ваша дочка еще находится здесь, в детском доме. Ее пока не успели отправить на удочерение в Америку.

Лицо Динары озарила надежда:

– Почему вы так думаете?

– Потому что после вашего нападения Махнач не обратилась в полицию. Даже своего сожителя она обманула, сказала, что ее пытались ограбить в подъезде. Чиновница опасалась, что полиция начнет копаться в истории с удочерением Полины и сделка будет сорвана. Ведь детей продают за границу за бешеные деньги. Ваша девочка – блондинка с голубыми глазами, на таких детей самый большой спрос.

– О господи! – выдохнула Динара. – Неужели это правда? Неужели Полина здесь?

И она опять заплакала, только на этот раз улыбалась сквозь слезы.

– Ваша девочка здесь. Вы обязательно ее вернете, верьте!

– Я всегда верила, всегда!

А вот моя вера в собственные детективные способности что-то дала трещину. Если честно, я совсем запуталась. Нет, на первый взгляд все ясно: были плохие люди, которые обижали женщин и детей, но кто убил этих плохишей – до сих пор огромный вопрос…

Попрощавшись с Динарой, я вышла на улицу. Погода стояла чудесная: безветренно, легкий морозец, снег загадочно искрится под светом фонарей. В такую погоду хорошо гулять с собакой, зная, что дома тебя ждет свежезаваренный чай, шарлотка с яблоками и любимый человек.

Мой любимый человек был в другом городе, а дома у Нащекиных меня ждала только вечно недовольная Алка и ноющий Никита, который, кажется, решил, что я сделаю за него всю работу. Папаша хренов! Нормальный отец давно бы уже полгорода обежал в поисках убийцы, а этот в тепле отсиживается, пока я тут хвост морожу.

И студентик этот, Митя Титов, тоже хорош гусь. Женилка выросла, а мозгов-то нет! Интересно, почему не существует таких институтов, где бы молодых парней учили не всякой ерунде типа сопромата и высшей математики, а главному – нести ответственность за свои поступки?

Накопившееся во мне раздражение необходимо было на кого-то излить. Я решила, что наиболее подходящая кандидатура – Александр Корягин, третий гнусный отец в этой истории.

Я взглянула на часы – половина девятого, к нормальным людям в такое время в гости не ходят. Но это к нормальным, а заявиться к такому мерзавцу, как Корягин, – можно и даже нужно. Вряд ли я узнаю что-нибудь новое, но по крайней мере закачу скандал и испорчу мужику субботний вечер. Не съем, так понадкусываю.

Глава 38

Александр Корягин обитал в новенькой десятиэтажке на улице Пушкина. Добротное такое строение, кирпичное, и расположено в тихом районе города – кстати, рядом с детским садом номер шестьдесят семь, куда ходила его дочь Света. Теперь понятно, почему Анна Корягина возила девочку в садик через весь город: очевидно, ребенок получил путевку сюда, потому что жил рядом, и когда родители разъехались, мама решила не наносить Светочке дополнительную психологическую травму, не лишать друзей и привычного окружения.

На домофоне я нажала «20» – номер квартиры Корягина, и дверь открылась сразу же после первого гудка. Наверное, мужчина ждет кого-то в гости, вот будет ему сюрприз!

Квартиру я нашла не сразу, вышла на пятом этаже, а дверей на лестничной площадке оказалось не четыре, как я рассчитывала, а только три. Дом построен по индивидуальному проекту, и квартиры в нем, должно быть, огромные, повышенной комфортности. В справедливости своей догадки я убедилась, когда поднялась на седьмой этаж и позвонила в дверной звонок. Открыл мужчина лет тридцати трех, максимум – тридцати пяти, в костюме и при галстуке. У него были широкие плечи, но до смешного худая шея, как у нарисованного мультяшного персонажа.

– Вы за вазами? – спросил он.

– Да! – уверенно отозвалась я. Любой ценой надо попасть внутрь, и маленькая ложь не повредит!

– Проходите, – улыбнулся хозяин.

Квартира была отделана под старину. Холл освещала витиеватая люстра, похожая на три лампы Аладдина, соединенные вместе. На стенах благородно поблескивала золотистая штукатурка. Я отметила, что по площади холл был намного больше, чем комната, в которой жила Анна с дочерью.

Мужчина протянул мне пару целлофановых бахил:

– Пожалуйста, наденьте, чтобы не испортить плитку, это очень дорогая марокканская мозаика.

Я посмотрела под ноги, и ярость захлестнула меня. Вот гад! Его дочь голодала, бывшая жена, превозмогая боль в суставах, стирала белье в тазике, а он бросил на пол миллион рублей как одну копеечку!

Едва сдерживаясь, чтобы не взорваться, я нацепила бахилы. Не спеши, Люся, всему свое время, ты еще нанесешь точный удар.

– Проходите в гостиную, – сказал хозяин, – коллекция там.

Гостиная, оформленная в этническом стиле, почему-то оказалась без мебели. В центре стоял низкий столик, на котором в несколько рядов выстроились разнообразные вазы: шарообразные, высокие с узким горлышком, классические греческие амфоры…

– Это они? – спросила я.

– Да, продаю остатки коллекции, которую собирал долгие годы, лично покупал в Египте, Китае, Сирии, Греции…

– Вы много поездили по миру, – заметила я.

– Точно, – согласился он, – и сегодня уезжаю опять. Через два часа у меня такси в аэропорт, я предупреждал вас по телефону.

– Угу, – кивнула я, – и куда уезжаете, если не секрет?

Корягин загадочно улыбнулся:

– В одну теплую страну.

Уму непостижимо! Его дочку, невинного шестилетнего ребенка, распотрошили на донорские органы, его бывшая жена, инвалид и святая мученица, выбросилась из окна, а этот богатый негодяй, сытый и довольный жизнью, едет греть пузо на очередной курорт. Есть ли вообще справедливость на свете?!