Сначала у Акуловой все шло как по маслу. Ей удалось получить место продавца в мужском отделе универмага. Целыми днями Вика высматривала себе добычу, пока не остановилась на одном гражданине. Это был немолодой уже мужчина, немного обрюзгший, с золотыми коронками во рту и с заметной лысиной. С периодичностью раз в месяц он приходил в универмаг, чтобы запастись бельем и носками, а раз в квартал приобретал новую рубашку. Виктория решила, что это как раз то, что ей нужно. Гражданин явно не страдал от избытка женского внимания, поэтому должен был носить молодую Вику на руках.
Когда мужчина в очередной раз зашел за покупкой, Акулова принялась с ним заигрывать и практически навязалась в гости. Интуиция не подвела девушку: ее избранник, сорокатрехлетний сотрудник торговой фирмы Александр Савчин, жил один. Женат он никогда не был, однако домашний уют ценил. Холостяцкая квартира была обставлена просто, но с некоторой претензией на мещанскую домовитость. Вику особенно умилили фарфоровые слоники, ровной вереницей выставленные в буфете, и вязаные салфеточки на столе. «Остались от мамы», — объяснил Александр.
«Маму любит, — сделала вывод Вика, внимательно отслеживавшая каждый жест и слово Савчина. — Он, конечно, далеко не подарок судьбы, но мне не до жиру. Надо брать».
Акулова переселилась к Александру, и они зажили гражданским браком. Отстояв рабочий день за прилавком, Вика приходила домой и приступала ко «второй смене»: обстирывала своего сожителя, готовила ему еду, а по ночам ублажала в постели. Савчин принимал все как само собой разумеющееся. Жили они спокойно, без ссор и упреков, выходные дни проводили перед телевизором. Так продолжалось около полугода. Наконец Вика заикнулась о том, чтобы расписаться и завести ребенка.
Реакция Александра оказалась непредсказуемой.
— Ты что, рехнулась?! Если я решу завести семью, то найду себе жену покрасивее. Вот моя мама была красавица! Я, кстати, в нее пошел.
Девушка плюнула в его невыразительное личико с поросячьими глазками и тут же принялась собирать свои вещи. И хотя она держалась гордо, с высоко поднятой головой, на душе у нее скребли кошки. Уж если этот старый пень отнесся к ней с таким презрением, то чего же ожидать от остальных? Нет, видимо, женское счастье — это не про нее. И Виктория перешла на работу в магазин посуды, который был расположен совсем рядом с домом.
Поэтому неудивительно, что, когда полгода назад высокий худой мужчина появился в ее отделе, Вика была далека от матримониальных целей. Мужчина — тоже: на его руке поблескивало обручальное кольцо. Однако он выглядел таким несчастным и неприкаянным, что у Виктории от жалости защемило сердце. Неожиданно для самой себя девушка заговорила с ним, пригласила его домой, и он безропотно побрел за ней, как телок на заклание.
Полчаса спустя мужчина сидел на диване в единственной комнате Акуловой и рыдал, словно ребенок, у нее на груди. Вика ласково гладила его по голове и слушала монолог, прорывавшийся сквозь всхлипывания. Аркадий Васильевич Бабиченко — а именно так звали ее нового знакомого — сообщил ей страшную вещь: он только что узнал от врача, что неизлечимо болен.
— Рак желудка… А я-то думал, что у меня обычная язва… Боялся идти к врачу, боялся операции. Господи, какой же я был дурак!.. А главное — боль была вполне терпимой, понимаете? После таблеток проходила. Правда, приходилось принимать их постоянно. Но я уже привык… Работа у меня нервная, я риелтор, у всех наших проблемы с желудком… Если бы я знал… Мне ведь всего сорок лет!
Вика поразилась: выглядел мужчина старше.
— Но ведь сейчас можно сделать операцию? — участливо спросила она.
Аркадий Васильевич поднял на нее заплаканные глаза:
— Врач предложил мне, но предупредил, что операция лишь ненадолго отсрочит конец. Уже пошли метастазы.
Добрая Вика восприняла несчастье этого, по сути, чужого ей человека как свое собственное.
— А… сколько еще? — спросила она.
— Максимум шесть месяцев. Полгода! — выкрикнул Аркадий Васильевич и опять зашелся в рыданиях на ее коленях.
Девушка недоумевала: почему же он не идет домой, к близким? Почему сообщает эту жуткую новость первой встречной женщине? И вскоре получила ответ на эти вопросы.
— Вы, наверное, спрашиваете себя, почему я первым делом не бросился домой, к жене? — Мужчина оторвался от ее колен. — Моя жена — прекрасный человек, такая же добрая, как вы. Она бы, конечно, успокаивала меня, ухаживала за мной до самого конца, держалась молодцом и все такое. Но проблема в том, что я просто не могу ей это сказать, понимаете? Не могу! Я и так испортил ей всю жизнь. Я — жалкий неудачник, и ничего хорошего со мной она не видела, одну только беспросветную нищету. А ведь она красавица, могла выбрать любого! Но выбрала меня. Мне повезло только в одном: я обладал женщиной, которой не был достоин. И вот теперь я оставляю ее с двумя детьми, совершенно без средств, в раздолбанной квартире. Господи, за что ты послал мне такие муки?!
Выговорившись и наплакавшись вволю, Аркадий Васильевич свернулся на диване калачиком и заснул. Вика с жалостью смотрела в его изможденное лицо. Ей казалось, что у нее с Бабиченко много общего. Ну, к кому бы она пошла, случись у нее такое несчастье? К друзьям? Их у нее нет. К родственникам? У тех своих проблем навалом, лишний умирающий рот им не нужен. Несмотря на наличие жены, Аркадий Васильевич был так же одинок на всем белом свете, как и Вика.
Вскоре Бабиченко проснулся и, смущаясь, засобирался домой.
— Извините, что я вывалил на вас свои проблемы, — бормотал он, зашнуровывая ботинки, — обычно я так не поступаю. Что-то на меня нашло. Я ведь заглянул в ваш магазин, чтобы купить подарок жене, у нее завтра день рождения. И видите, совсем расклеился, обо всем забыл. Ну, ничего, куплю завтра. Вообще-то мне сейчас, сами понимаете, не до праздников. Не представляю, как мне удастся скрыть от Танюши свою болезнь. Она у меня такая нежная, такая ранимая…
— Но завтра воскресенье, магазин закрыт, — заметила Вика, которую уже начало слегка раздражать его восторженное отношение к супруге. Акулова всегда подозревала, что женщины, которые выглядят нежными и ранимыми, на самом деле крепкие и выносливые, словно солдатские кирзовые сапоги.
— Да? Действительно, а я и забыл. Ничего, тогда куплю что-нибудь на рынке. Извините еще раз. — И Аркадий Васильевич стал суетливо приглаживать остатки волос на макушке.
Тут Вику осенило:
— Подождите, у меня для вас кое-что есть.
Акулова полезла в сервант и вытащила оттуда вазу потрясающей красоты. Она купила ее в своем отделе, думала при случае подарить кому-нибудь, и теперь этот случай настал.
— Вот, она еще в упаковке, подарите своей жене. Берите-берите, мне не жалко.
Так началась их странная дружба. Смертельно больной мужчина и молодая дурнушка. Ни намека на страсть, одни только бесконечные разговоры, душевные излияния и сожаления по поводу бесцельно проживаемой (и доживаемой) жизни. Каждый доверял другому секреты, которые он больше никому не мог поведать. Вика уже смирилась с мыслью, что их отношения до самого конца будут носить оттенок мрачной болезненности. Но однажды Аркадий Васильевич явился к ней в приподнятом настроении.