— А кто там сейчас проживает? — попыталась я вернуть подругу с неба на землю.
— Одинокая пожилая женщина, у которой большие проблемы со здоровьем. Риелтор дал мне понять, что максимум через полгода квартира освободится. Представляешь? — Мне показалось, что в голосе Аллы звучат радостные нотки.
Вообще это какая-то дикость. У меня просто в голове не укладывается, как старики, владельцы квартир, решаются продавать недвижимость с отсрочкой заселения. Своим поступком они вводят людей в сильнейшее искушение.
Не то чтобы покупатель строил коварные планы ускорить смерть пенсионера, подсыпав ему стрихнинчику в кефир, — это, конечно, крайность. Но ведь ясно, что квартиры по этому механизму покупают люди скромного достатка и доведенные жилищными трудностями до отчаяния. Они выложили за недвижимость свои деньги, порой все, что им удалось скопить за долгие годы, и у них появляется естественное желание отпраздновать наконец новоселье. А тут старушка. Цветет и пахнет. Ежемесячно получает от покупателя немалую прибавку к пенсии и умирать не собирается. Наоборот: планирует сделать пластическую операцию и поехать на отдых к морю. Чтобы поправить здоровье. Разве можно удивляться тому, что однажды у покупателя мелькнет подлая мыслишка: «Что-то зажилась наша бабка, пора бы и на погост…» Конечно, он тут же этого устыдится, сам себя одернет и пожелает долгих лет Аглае Тимофеевне. Но мыслишка вскоре появится вновь и уже не будет встречена с таким ужасом. А через пару лет она, глядишь, превратится в стойкое убеждение: «Старуха зажилась!»
А каково это — жить, зная, что есть люди, которые с нетерпением поджидают твоей смерти? Разве похоже это на счастливую старость? Нет, это скорее смахивает на инфаркт миокарда, гипертонический криз и другие варианты скоропостижной и безвременной кончины.
Занятая подобными размышлениями, я не заметила, как мы добрались до места. Дом, в котором Алла собиралась приобрести жилье, оказался добротной сталинской постройкой из светлого кирпича. Подруга набрала на домофоне номер квартиры, и нам тут же открыли дверь, не спрашивая, кто там.
В лифте Алла нажала на кнопку с цифрой «8».
— Последний этаж, — с легким сожалением сказала она. — Но это лучше, чем первый.
На звонок дверь открыл высокий и очень худой мужчина. Он был одет в черный костюм и черную же водолазку и выглядел на все пятьдесят лет.
— Это Люся, моя подруга, — представила меня Алла.
— Аркадий Васильевич Бабиченко, риелтор, — церемонно поклонился мужчина, продемонстрировав проплешины на макушке. — Проходите, пожалуйста, мы вас ждем.
В прихожей Аркадий Васильевич помог нам снять пальто и проводил в комнату. В ней царил полумрак. Лишь неярким светом горела лампа около кровати, отбрасывая причудливые тени на стены и потолок. Сначала мне показалось, что незастеленная кровать пуста. Но тут же я заметила в высоких подушках бледное лицо с заострившимся носом. Лицо зашевелилось, из-под пухового одеяла появилась тонкая рука, и стало понятно, что в кровати лежит пожилая женщина. Она была далеко не в лучшей форме: руки мелко дрожат, лицо осунулось, под глазами черные круги, седые пряди в беспорядке разметались по белой подушке.
— А вот и наша Виолетта Владленовна! — преувеличенно бодро воскликнул Аркадий Васильевич, делая широкий жест в сторону кровати. Таким тоном врач говорит у постели пациента, дни которого сочтены.
Мы с Аллой назвали себя, после чего повисло неловкое молчание. Взглянув на оробевшую подругу, я поняла, что от ее недавней эйфории не осталось и следа. Я тоже чувствовала себя не в своей тарелке. Зато старушка неожиданно оживилась и обратилась к Алке:
— Аркадий Васильевич сказал мне, что у вас сын?
Подруга кивнула.
— Как это, должно быть, хорошо — иметь детей. Без них нет настоящей семьи. А мне, знаете ли, не довелось. Сначала училась, потом работала, думала — успею еще. А потом неожиданно стукнуло сорок лет, и о потомстве пришлось забыть. Навсегда.
Виолетта Владленовна попыталась приподняться повыше, но закашлялась и опять сползла вниз. Из-под одеяла ее голос раздавался немного глухо:
— Уж извините, что встречаю вас в таком виде, я приболела. Ничего серьезного, небольшая простуда. Но доктор все равно советует отлежаться. В моем возрасте, знаете ли, рисковать не стоит.
Мы с Аллой синхронно кивнули: конечно, не стоит.
Сзади раздалось слабое дребезжание. В комнату вошла карлица со скорбным лицом. На своих маленьких ручках она несла поднос с двумя гранеными стаканами, в которых плескалась бледно-коричневая жидкость. Стаканы тихо подрагивали в такт ее шагам.
— Пожалуйте чаю, — торжественно сказала карлица высоким детским голоском.
Мы с подругой так же одновременно замотали головами, отказываясь от угощения.
— Поставь ко мне, Ангелина, — проворчала Виолетта Владленовна. — В последнее время у меня появились сильные приступы жажды. Врач посоветовал мне лечение на средиземноморском курорте. Я, собственно, потому и решила продать квартиру, чтобы поехать на три месяца в Италию. На это нужны дикие тысячи! Да не рублей, а долларов. Конечно, это огромный риск — продавать квартиру с отсрочкой заселения. Но я вижу, что вы люди порядочные, не обманете старуху…
Виолетта Владленовна замолкла, из-под одеяла раздалось негромкое ритмичное посапывание. Видимо, бабулька утомилась и заснула.
Риелтор, до этого молчаливой тенью стоявший около стены, зашептал:
— Ну, не будем больше беспокоить хозяйку. Я предлагаю осмотреть квартиру и еще раз обсудить все детали договора.
Мы втроем на цыпочках вышли из комнаты. Карлица осталась сидеть около спящей.
Сначала Аркадий Васильевич показал нам кладовую, затем туалет с ванной, а закончил экскурсию кухней. Несмотря на плохое состояние и настоятельную необходимость ремонта, квартира, несомненно, была лакомым кусочком. Высокие потолки, широкий коридор и особенно дополнительная комната произвели впечатление даже на меня, а что уж говорить об Алле. В глазах подруги опять загорелась надежда.
Риелтор плотнее прикрыл дверь кухни, предложил нам сесть на шаткие табуретки и скорбно произнес:
— Ни в какую Италию Виолетта Владленовна не поедет. От нее скрывают правду, она даже не подозревает, насколько серьезно больна. У нее осложненная пневмония, которая на фоне других хронических болячек просто не дает никаких шансов на выздоровление. Врач по секрету сообщил мне, что ее ждет постепенное угасание. Но у старушки нельзя отнимать надежду. Возможно, она только и живет этой мыслью о Средиземноморье. Естественно, все окружающие поддерживают ее иллюзию.
— Кстати, а кто эта карлица? — спросила я.
— Ее зовут Ангелина, она помогает Виолетте Владленовне по хозяйству. Ангелина уже давно здесь живет, лет десять, ночует в кладовке, на топчане.
— А куда она потом пойдет, после… ну, когда все закончится? — Я боялась произнести слово «смерть», но риелтор меня отлично понял: