Неправдоподобно красивая Хелен Феррер была одной из немногих девушек, уехавших из Нью-Эдема, чтобы с головой окунуться в бурную жизнь Чикаго. Безудержно и безрассудно наслаждаясь своей свободой, она очень скоро завела себе любовника, того самого Эдди Миллера – темную лошадку, о котором никто толком ничего не знал. Отрезвление пришло с наступлением беременности. Эдди даже не помышлял о женитьбе, не говоря уже о том, чтобы стать отцом семейства. Получив пренеприятное известие об интересном положении подруги, он просто исчез. Раскаявшейся грешнице не оставалось ничего другого, как вернуться в Нью-Эдем под надежное крыло своей матери. Разразился жуткий скандал. Ада Феррер – воплощение респектабельности и опора церковной общины – стойко держала удар. Однако со временем злые языки умолкли, былое поросло свежей травой. А три года спустя Норман Карлсон попросил руки Хелен и удочерил Анжелу. Если бы он только знал, какой жестокой болью отозвался перезвон этих свадебных колоколов в сердце соседской девочки-подростка, влюбленной в него со всем жаром и беззаветной преданностью впервые пробудившегося романтического чувства!
Минуло девять лет. Угловатая стеснительная девочка превратилась в эффектную молодую женщину с изящным скуластым лицом и грациозной фигурой. Но красавица Сьюзен Квэндиш продолжала беззаветно любить Нормана Карлсона. Стоило ей лишь услышать его имя, как у нее пересыхали губы и начинало бешено колотиться сердце. Но знала об этом только она одна.
– Ты слышишь? Кто-то кричит, – Августа бросила детективный роман, в который была погружена, прямо в траву и с любопытством повернула голову в ту сторону, откуда раздавался крик.
– У тебя слух, как у рыси, мама, – Сьюзен спрятала шитье в корзину и машинально посмотрела в сторону соседней виллы, некоторые окна которой были приоткрыты.
Входная дверь виллы распахнулась. Пронзительный, леденящий душу крик заглушил лившуюся из радиоприемника музыку. Словно убегая от погони, Анжела скатилась по ступенькам веранды и помчалась поперек лужайки, нелепо размахивая руками.
– Помогите! – кричала девочка в отчаянии. – Пожалуйста, скорее!
– Что стряслось, деточка? – строго спросила Августа. – Мама тебя отшлепала?
– Не шутите! И не спрашивайте ни о чем! Помогите скорее, речь идет о жизни и смерти!
Это звучало очень драматично, но девочка всегда была склонна к некоторой театрализации.
– В чем дело, дорогая? – серьезно поинтересовалась Сьюзен.
Анжела принялась жалобно стонать:
– Мама… она… с ней случилось несчастье. Кажется, она… умерла!
– О господи! Мама, срочно звони доктору Лоренсу и вызывай скорую помощь!
С этими словами Сьюзен ловко перепрыгнула через перила террасы и стремглав помчалась к белой вилле Карлсонов. Анжела, истерически рыдая, бежала на ней.
Сьюзен взбежала по ступенькам и, резко остановившись в холле, потрясла девочку за плечи:
– Где мама?
– В ванной наверху.
Сьюзен взлетела на второй этаж. Дверь в ванную комнату – элегантную симфонию из снежно-белого мрамора, золотистой латуни и зеленого папоротника – была распахнута настежь.
– Господи помилуй! – простонала Сьюзен.
В огромной овальной ванне-джакузи, врезанной в мраморный пол, плавало обнаженное тело Хелен лицом вниз с вытянутыми вперед руками, в которых был зажат переносной телевизор – супермодная модель, самая легкая и самая тонкая. У правой ноги Хелен на дне ванны виднелся кусок мыла в форме сердца. На бортике ванны лежал открытый глянцевый журнал с телевизионной программой и конец выпавшего из розетки телевизионного кабеля, подключавшего телевизор к электросети.
На другом краю ванны, на том месте, где мистрис Карлсон должна была сидеть, стояли бутылка из-под шампанского и наполовину пустой бокал. Около бутылки валялись скомканная сигаретная пачка, рядом – только что открытая новая пачка и зажигалка, а чуть поодаль находилась полная окурков пепельница. Видимо, у Хелен вошло в привычку долго принимать водные процедуры и расслабляться с помощью шампанского, сигарет и телевидения.
У Сьюзен свело желудок.
– Бедняжка! – прошептала она, еле шевеля омертвевшими губами.
Анжела беспокойно посмотрела на девушку:
– Она… она умерла?
– Невозможно выжить после такого сильного удара электрическим током.
– И мы ничего не можем сделать?
– Ничего, дорогая, – ответила Сьюзен срывающимся голосом. – Надо вынуть ее из воды.
– Побыстрее, пожалуйста, – поторопила Анжела.
Девочка сама была бледна как смерть. На нежном ангельском личике застыли огромные голубые глаза, на высоком чистом лбу выступили капельки пота.
Сьюзен бросила взгляд на выдернутый кабель.
– А что у вас с напряжением в электросети?
– Общее питание я отключила. Это было первое, что я сделала. Я думала, что этим спасу маму!
– Ты все сделала правильно.
Сьюзен разулась, подоткнула юбку, наступила на ведущую к ванне ступеньку и остановилась: правильно ли она делает? Может быть, лучше предоставить это полиции?
Как только на улице раздался воющий звук сирены скорой помощи, Сьюзен прекратила свои попытки. Вскоре в холле раздались громкие голоса и звуки тяжелых шагов.
– Мы здесь, – прокричала Анжела.
Несколько мужчин поднялись на второй этаж.
Дик Баттеркап – участковый полицейский поселка – стремительно ворвался в ванную. Следом за ним вбежали доктор Лоренс и два санитара с носилками.
– Оставьте, мисс. Это наша работа!
– Это вы, сержант? – удивилась Сьюзен. – А кто вам сообщил?
– Ваша матушка. Она позвонила в пункт экстренного вызова полиции, и я решил прибыть лично.
Дик Баттеркап мгновенно оценил ситуацию профессиональным взглядом.
– Вам лучше выйти, мисс Квэндиш, – попросил он. – И уведите, пожалуйста, Энджи.
Санитары принялись вытаскивать из воды тело Хелен.
– Есть хотя бы доля надежды, доктор Лоренс? – спросила Сьюзен, опуская юбку и надевая туфли.
Доктор отрицательно покачал седой головой:
– У телевизионного кабеля очень высокое напряжение, а в воде убивает и гораздо меньшее число вольт. Господи, что за бредовое легкомыслие?
– Мама, мамочка, проснись! – рыдала Анжела.
Сьюзен, нежно обняв девочку, увела ее из ванной:
– Ты должна держаться молодцом!
– Я не хочу молодцом! Я хочу к мамочке! Что они с ней сделают?
У Сьюзен сжималось сердце: несчастная девочка еще долго будет страдать, не смиряясь со своей потерей. А пока дочка Хелен пребывает в глубоком шоке.
Скоро в комнату вошел пожилой доктор Лоренс.