Кейт лихорадочно размышляла. Сандру подозревать глупо, та случайно обмолвилась. Но что означает это расхождение в показаниях? Неужели Маартенс не знал, где склад, а где палаты? Тогда она не придала этому значения, но сейчас жалела, что не настояла и не прошла под дождем к тем зданиям. Она злилась на себя. Следует развернуться и немедленно выяснить все. И тут снова зазвонил телефон. Это была Сара. Кейт включила громкую связь.
— Да, слушаю.
— У тебя голос как из бочки, — сказала Сара. — Как дела?
— Нормально, только вымокла. Сейчас возвращаюсь в Лондон.
— О, ты тоже заметила, идет дождь? — Кейт уловила язвительную нотку в ее голосе.
— Представь себе. А в чем дело? — поинтересовалась она.
— Шеф беспокоится. Будь осторожна за рулем. Он сказал, что ты сходишь с ума при норд-норд-весте и дожде, — засмеялась Сара.
— Так и сказал?
— Нет. Он попросил позвонить и узнать, как прошла встреча и все ли у тебя хорошо.
— Все в порядке, но пока у меня нет новой информации. Там явно что-то не так, но еще нет конкретных соображений. Нужно бы вернуться, но я уже на полпути в Вестминстер.
— Поступай, как сочтешь нужным. Я хочу проверить Амхерст-парк, из офиса выйду около пяти. Пришли сообщение мне или Джоанне, если решишь вернуться, хорошо?
Кейт подумала, что жаль отменять ужин. Ей хотелось бы увидеться с Джеффом.
— Послушай, завтра с утра я первым делом займусь клиникой, а сейчас собираюсь поехать домой. Если понадоблюсь, можешь звонить на мобильный.
Кейт проклинала пробки. Дорожные работы и дождь — худшее сочетание. Не хватало только аварии на подстанции, чтобы окончательно парализовать движение.
Джек открыл калитку и пересек маленькую лужайку перед викторианским лейнхаусом, эркер которого был нелепо изуродован кондиционером. На дверном косяке он заметил мезузу. [19] А еще учуял аромат готовящегося ужина. Должно быть, Гурий уже дома. На улице стемнело. Джек взялся за дверной молоток и постучал, стараясь не очень шуметь и не разбудить никого из многочисленного семейства, если младшие уже спят.
Мужчина в черных брюках и белой рубашке, открывший Джеку, вопреки ожиданиям, не выглядел как ортодоксальный еврей. Короткие волосы, никаких пейсов, аккуратно подстриженная борода. Джек подумал, что у него добрые глаза, но сейчас мужчина смотрел на полицейского с подозрением.
— Да? — сказал он.
— Рубен Гольдман?
— Да, это я.
— Добрый вечер! — Джек заметил, что хозяин не спешит распахивать перед ним двери. — Я старший инспектор Джек Хоксворт. — Мистер Гольдман удивленно заморгал, и он добавил: — Из Скотленд-Ярда.
— Чем обязан? — Гольдман выглядел озадаченным.
— Простите, я могу войти? — Джек предъявил удостоверение.
— Что случилось, мистер Хоксворт?
Мужчина занервничал и, похоже, готов был закрыть дверь.
— Мистер Гольдман, я хотел бы поговорить о Гурии.
— Моем Гурии?
— Да, сэр, о вашем сыне.
— Он не мог ничего натворить.
— Да, сэр, я знаю. Он ничего не сделал, но у меня есть основания полагать, что он может помочь расследованию.
— Какому расследованию? — Гольдман нахмурился.
— Вы знаете о двух телах, найденных недавно возле реки?
— Я слышал об этом, но моя семья ничего не знает. Почему вы считаете, что Гурий может…
— Прошу вас, мистер Гольдман, мы не могли бы зайти в дом? Этот разговор не для посторонних ушей.
Гольдман пропустил Джека внутрь.
— Мириам!
Вытирая руки о передник, из комнаты вышла симпатичная женщина.
— Рубен?
Она тревожно переводила взгляд с мужа на незнакомца. Джек улыбнулся ей.
— Приведи Гурия, — сказал Рубен жене. — Мистер Хоксворт, проходите.
Джек поблагодарил Мириам и пошел следом за главой семейства.
— Могу я предложить вам напитки, мистер Хоксворт? — спросил Рубен.
— Спасибо, не стоит беспокоиться.
Он вдруг почувствовал себя неловко. Особенно беспокоили любопытные детские взгляды, которые сопровождали Джека, едва он переступил порог.
Появился Гурий. Отец приказал ему сесть, и мальчик послушно опустился на стул.
— Мириам, пожалуйста, забери детей.
— У вас такая большая семья, мистер Гольдман!
Джек, как мог, старался растопить лед, а заодно не обращать внимания на огромную люстру, которая висела прямо над ним.
— Четыре сына и две дочери. Гурий — наш второй ребенок.
Джек вежливо покивал.
— Еще раз привет, — сказал он мальчику, который выглядел испуганным.
— Вы знакомы с моим сыном? — изумленно спросил Гольдман.
— Позвольте, я объясню… — начал Джек, но тут в комнату вошла миссис Гольдман с подносом, на котором было два стакана с чем-то вроде лимонада. Она улыбнулась и поставила поднос рядом с Джеком. Моментально рядом появилась тарелка с угощением.
— Это шоколадный штрудель, — объяснила она. — Гурий, ты получишь его после ужина, — предупредила она.
Джеку не хотелось ни есть, ни пить, но из вежливости пришлось сделать глоток.
— Спасибо, — поблагодарил он, с трудом проглотив напиток.
Женщина кивнула и оставила их.
— Мистер Хоксворт, пожалуйста, продолжайте, — вежливо сказал Гольдман.
Джек поставил стакан.
— Убиты четыре человека. Мы считаем, что убийства совершил один преступник. — Он обвел комнату глазами. — Думаю, вы видели сюжет в новостях… — И, так и не обнаружив телевизора, добавил: — или читали о случившемся в газетах.
— Я читал и видел репортаж, — ответил Гольдман. — Это братья из хасидского сообщества избегают СМИ. — Заметив удивление Джека, он пояснил: — Наш телевизор наверху.
— Понятно, — кашлянув, сказал Джек. Он никак не мог нащупать верный тон в разговоре. — Первые трое были нелегальными иммигрантами, но четвертой стала гражданка Британии, из хорошей семьи, которая, как мы подозреваем, оказалась случайной жертвой.
Гольдман не выказал ни малейшего участия.
— Мистер Хоксворт, какое отношение все это имеет к моей семье и, главное, к моему сыну?
Джек постарался скрыть раздражение, вызванное его равнодушием. Неужели Гольдману ни капли не жаль убитых? Он и представить не мог, что смерть Лили может восприниматься как нечто тривиальное. Это непрофессионально и неэтично, но в первую очередь он искал убийцу Лили.