* * *
В знаменитой художественной галерее Якобсена царила немыслимая суета: в конце недели намечалось открытие совместной выставки двух талантливых молодых художников, о которых заговорили после их дебюта в Цюрихе.
Генри Мель, настоящий знаток искусства, вихрем носился по огромным залам галереи и загружал молодых сотрудников новыми идеями и предложениями: они искали правильное освещение для каждой картины, чтобы представить полотна наиболее выигрышно и быстро продать.
Галерист увидел Викторию фон Ленхард в зале, где проходила выставка известного графика. Он резко остановился и взял ее за руку:
— Дитя мое, вы снова здесь? Вы отправили обе литографии?
У Генри Меля были длинные седые волосы и синие живые глаза. К красивой студентке с серьезным лицом и блестящими каштановыми волосами, давно работающей в галерее, он относился как к равной.
— Да, фрау Арманд была в восторге. Она будет звонить вам по поводу рамок, ей хочется что-то легкое, персикового цвета…
— О боже! — простонал Генри Мель, театральным жестом заломив руки. — Вряд ли это вкус господина Арманда! Он-то должен знать, что произведения в стиле критического реализма не вставляют в рамки пошлых цветов!
Виктория рассмеялась, и галерист вздохнул с облегчением: она смеялась впервые за несколько последних недель. Внезапная смерть отца, финансовый крах и распродажа имущества — это были тяжелые жизненные испытания. К счастью, девушке удалось выплатить все огромные долги ее беспутного родителя.
Старик тоже улыбнулся и, пожав плечами, заметил:
— Ну, если это пожелание дамы, то, как говорится, клиент всегда прав! Кстати, у нас есть новость: Максимилиан фон Доблитц решил устроить на первом этаже вашего бывшего дворца выставочный зал и начать с выставки работ современных скульпторов. Он предлагает нам дополнить экспозицию произведениями прогрессивных художников. Как вы на это смотрите?
У Виктории сжалось сердце: она вспомнила, что старинный дворец навсегда потерян для нее. Но она быстро взяла себя в руки. За последние недели девушка научилась слушать голос разума и уступать доводам рассудка.
— Да, я слышала об этом, — ответила она нарочито бодро.
— А вы готовы рассмотреть предложение Максимилиана? Никто не знает дворцовые залы лучше вас.
Виктория знала, что старик относится к ней с отеческой симпатией и заботой. Теперь он решил предоставить ей возможность поработать во дворце, надеясь, что в этом случае ее печаль и отчаяние постепенно утихнут, то есть выбить клин клином.
Виктория кивнула в знак согласия:
— Когда я смогу осмотреть помещение?
Генри улыбнулся: у девушки поистине аристократическое самообладание!
— Согласуйте самостоятельно время с ним, дитя мое, а об остальном поговорим позднее.
И старик перешел к другой, значительно более важной для него теме:
— Вы, разумеется, помните картину Фернана Леже, которую мы приобрели несколько недель назад для одного из наших клиентов? Ее выставили на аукционе в Женеве…
Это была картина французского художника с мировым именем, изображавшего объекты и людей в техногенных формах. Да, Виктория помнила ее.
— Ну, так вот, эта картина предназначена коллекционеру Ричарду фон Вильду, известному в нашем городе адвокату. Вы прекрасно знаете цену подобных полотен, — Генри Мель понизил голос, — но господин фон Вильд до сих пор не оплатил покупку. Такого еще никогда не случалось, и мы находим эту ситуацию весьма своеобразной. Особенно нервничает Клаус, как вы догадываетесь.
Генри имел в виду своего делового партнера Клауса Якобсена, отвечавшего за коммерческую деятельность галереи.
— Это, как говорится, щекотливое дельце, — галерист замялся.
— Вы хотели бы, чтобы я позвонила клиенту? — Виктория решительно предложила свою помощь — она была хорошо воспитана и умела правильно вести разговор.
— Нет, Клаус уже звонил. Он просто не знает, что еще можно сделать.
Генри Мель представил себе растерянное лицо своего партнера и в который раз обрадовался, что руководит не финансовыми делами, а творческой деятельностью галереи.
— Вы хотите, чтобы я с ним встретилась?
Виктория не была знакома с доктором Ричардом фон Вильдом, но знала, что с состоятельными клиентами всегда цацкаются, боясь их потерять.
— Очень просим вас об этом, дорогая Виктория! Мы с Клаусом прекрасно понимаем, какую неприятную миссию возлагаем на вас, — в голосе Генри отчетливо слышались облегчение и надежда. — Только вы теперь можете нас спасти.
— Его адрес я узнаю в офисе? — Виктория привычно взяла быка за рога.
Генри Мель кивнул.
— Вы чистый ангел! — он преданно посмотрел на девушку снизу вверх своими лучистыми синими глазами.
Реакция Клауса Якобсена была похожей, только расчетливый бизнесмен постарался скрыть свою радость:
— Полагаю, сначала надо попытаться встретиться с господином фон Вильдом в его офисе. В полдень он обычно бывает там. Если в обеденное время не получится, надо договориться о встрече, но очень тактично. Вы меня понимаете?
Виктория кивнула и взяла у Клауса документы. Цена на полотно Фернана Леже не произвела на нее никакого впечатления, а предстоящее щекотливое поручение не нервировало. Она вышла из галереи и отправилась в старый город.
Адвокатское бюро «Фон Вильд и партнеры» располагалось в центре города, в укрытом от чужих глаз тихом месте. Солидное и надежное, оно обещало каждому страждущему квалифицированную юридическую помощь. Виктория фон Ленхард попала в мир стеклянных дверей, мраморных вестибюлей и укромных переговорных комнат. Наконец, она нашла кабинет адвоката фон Вильда.
— Мне очень жаль, но господина фон Вильда нет в офисе, — вежливо сообщила ухоженная секретарша, сопроводив отказ любезной улыбкой. — Может быть, вам поможет другой юрист?
— Благодарю, но у меня личное дело к мистеру Ричарду фон Вильду. Может быть, он будет после обеда?
Виктория стояла у письменного стола секретарши, всем своим видом демонстрируя, что не уйдет, не добившись своего.
Зазвонил телефон. Секретарша, извинившись, сняла трубку, и улыбка тут же исчезла с ее лица: громкий возмущенный мужской голос на другом конце провода готов был взорвать кабинет своим напором:
— Уже в третий раз ваш шеф переносит встречу! Раньше такого не случалось, что с ним происходит?
— Извините, но адвоката задержало срочное дело, — постаралась выгородить шефа секретарша, но вышло только хуже.
— А мое дело, значит, не срочное? Понятно! Ну, так я обращусь в другое бюро! Сообщите об этом вашему неуловимому шефу!
В трубке раздались короткие гудки, а затем в комнате воцарилась зловещая тишина. Секретарша посмотрела на Викторию измученным взглядом.