— Вам нужно назначить встречу? Я попробую позвонить доктору фон Вильду по мобильному телефону, — и она набрала номер.
— Доктор фон Вильд? Молодая дама из галереи Якобсена хотела бы поговорить с вами. Когда можно назначить встречу?
Секретарша получила ответ и изумленно взглянула на Викторию:
— Вы можете приехать к нему прямо сейчас. Я напишу адрес.
Девушка вовсе не рассчитывала на скорую встречу: было очевидно, что у фон Вильда дел по горло. Почему он отказал клиенту, бившемуся в припадке ярости, а ей назначил встречу незамедлительно? Она размышляла об этом всю дорогу до элитного дома адвоката с роскошными квартирами экстра-класса.
Пока портье звонил хозяину, девушка разглядывала элегантный интерьер холла.
— Доктор Ричард фон Вильд ждет вас, — голос портье вернул девушку к действительности.
Портье услужливо проводил Викторию до частного лифта и отпер его дверь своим ключом. Лифт остановился на самом верхнем этаже и, выйдя из него, Виктория сразу попала во владения адвоката.
Длинный коридор был полон произведений искусства двадцатого века: она прошла мимо большого абстрактного полотна Пита Мондриана, картины Казимира Малевича, многоцветных полотен Василия Кандинского.
— О господи! — простонала девушка, остановившись в шаге от полотна Виктора Вазарели, чьи жесткие контуры и вызывающе яркая палитра действовали на нее угнетающе.
Миновав коридор-выставку, Виктория вошла в первую же открытую дверь и остановилась, не осмеливаясь двигаться дальше — волшебство живописи было невероятным искушением для глаз! Ее взгляд остановился на геометрически четком и романтичном полотне Лионеля Фейнингера. Она оглядела и другие картины: ранний Оскар Шлеммер и Вилли Баумайстер — прекрасные изображения человеческих фигур и беспредметный геометрический стиль.
— Они были друзьями, вы знаете это? — мужской голос прозвучал так неожиданно, что девушка вздрогнула.
— Нет, — ответила она и посмотрела на высокого мужчину, который медленно шел к ней по коридору. Ей показалось, что между ними сразу протянулась невидимая нить, которую ничто уже не в силах разорвать.
Это был тот самый импозантный незнакомец, с такой страстью смотревший на портрет леди Тэлбот во дворце. Так это он выложил за него немыслимо огромную сумму?
Не в силах сдвинуться с места, она стояла, как соляной столб, с похолодевшим от ужасного предчувствия сердцем.
— Доктор Ричард фон Вильд? — наконец спросила она, еле ворочая языком. — Меня зовут Виктория фон Ленхард, я работаю в галерее Якобсена. Некоторое время назад они отправили вам полотно Фернана Леже…
— Ее глаза, — проговорил он. — У вас ее глаза…
Виктория фон Ленхард стояла не шелохнувшись и испуганно смотрела на мужчину, который был раньше таким импозантным и так ужасно изменился со дня их первой встречи во дворце: исхудавшее лицо, горящие недобрым огнем глаза, трясущиеся руки.
— Значит, вы все-таки купили портрет леди Тэлбот? — потрясенно спросила она и почувствовала, что ее охватывает смертельный страх. — Я же вас предупреждала: она уничтожит вас, поверьте мне!
В голосе девушки слышалось отчаяние. Слабая улыбка исказила измученное лицо мужчины, он пожал плечами и равнодушно бросил:
— Пусть так! Я с ума схожу по ней…
— Вы должны избавиться от портрета! — крик Виктории прозвучал страстно и убедительно, но ее предостережение не произвело на Ричарда никакого впечатления.
Наконец, он сказал:
— Вы невероятно похожи на нее. Вас не преследует тоска по ней?
— Вы меня не понимаете! — в глазах девушки заблестели слезы. — Вы умрете у этого портрета!
Ричард фон Вильд улыбнулся. Он продолжал бы улыбаться, даже если бы сейчас за ним пришла смерть. Он больше не принадлежал себе. Он был полностью во власти чар портрета.
— Хотите с ней поздороваться? — спросил мужчина.
Она не ответила и не пошевельнулась. Тогда Ричард с лихорадочным нетерпением схватил ее за руку и потянул за собой. Они миновали анфиладу комнат, увешанных живописными полотнами модернистов, и остановились у открытых дверей в комнату, где царствовал портрет леди Тэлбот.
Шторы на окнах были наглухо задернуты. Почти пустую комнату освещали лишь несколько горящих свечей, пламя которых бросало слабые отблески на огромное полотно, заполнившее собой почти все пространство. «Как алтарь», — промелькнуло в голове у Виктории, по ее телу побежали противные мурашки, а ладони стали липкими и влажными.
Леди Тэлбот! Прекрасная и величавая, она насмешливо смотрела на вошедших. В мерцающем свете редких свечей она казалась живой — манящей, соблазнительной и обладающей безграничной властью над людьми.
— Что ты творишь? — закричала Виктория, обращаясь к даме на портрете и ощущая, что за ее спиной стоит мужчина, всего за несколько недель превратившийся из жизнерадостного красавца в жалкую измученную тень.
Волнующие темные глаза леди скользнули по девушке безо всякого интереса и остановились на мужском лице. Никогда еще Виктория не чувствовала себя такой беспомощной. Она понимала, что Ричарда убивают цинично, расчетливо и жестоко, и ощутила в своем сердце жгучую ненависть к прекрасной убийце!
Однако Виктория чуть не забыла о данном ей поручении. Повернувшись к Ричарду, она спросила его:
— Можете уделить мне пару минут?
Вопрос вывел мужчину из транса.
— О чем будем говорить? — спросил он равнодушно.
— О картине Фернана Леже. Я здесь по поручению галеристов Якобсена и Меля.
Виктория без обиняков пояснила цель своего визита — она была слишком на взводе, чтобы вести дипломатические игры. Ей хотелось выполнить поручение и поскорее убраться из этого частного музея.
— А, Леже! Я совершенно забыл о нем. Полагаю, картина так и стоит в кабинете нераспакованная.
Они снова пошли по длинному коридору.
— У вас превосходная коллекция, — заметила Виктория.
Ясный, легкий и пронзительный живописный язык модернистов был для нее освобождением от навязчивой красоты классического портрета леди Тэлбот.
— Да, я предпочитаю живопись двадцатого века, — ответил он. — Хотя после появления в моем доме портрета вашей прародительницы мои вкусы изменились…
— Вам лучше вернуться к былым предпочтениям — это гораздо безопаснее, чем восторгаться портретом леди Тэлбот!
— Вы так глубоко переживаете потерю портрета? — он снова подумал, что ее предостережения — это хитрая уловка, имеющая целью вернуть картину.
— Ваши догадки ложны, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Я искренне боюсь за вас. Этот портрет наказывал каждого, кто пытался снять его с привычного места.
— Но я пока еще жив, — иронично улыбнулся Ричард.