— Сядем вон там. — Макдональд показал в глубь зала.
Винтер повесил пальто на спинку стула и сел. Макдональд пошел к стойке и вернулся с двумя кружками еще не отстоявшегося, непрозрачного шотландского эля.
— Или вы предпочитаете лагер? — спросил он.
— В Лондоне я всегда пью эль, — сказал Винтер, пытаясь не выглядеть слишком воспитанным.
— Я взял «Кураж директорс». У них есть еще «Кураж бест», а он редко где бывает.
— Я как раз люблю «Директорс», — сказал Винтер.
«Он, конечно, сноб, но, возможно, не идиот», — подумал шотландец.
— Вы часто бываете в нашем славном городе?
— Я давно здесь не был. И он же огромный — я никогда не бывал тут, на юге.
— Да, мы редко видим новые лица, все почему-то застревают вокруг Лейчестер-сквер.
— Где же они покупают свежий ям?
— Что?
— Тут в пятидесяти метрах продают свежайший ям.
— Да, этого у нас не отнимешь.
— Я прогулялся, прежде чем вам позвонить.
— Я так и понял.
— Но до стадиона не дошел.
— Местная команда паршиво играет, но она своя.
— Вы тоже за нее болеете?
— Я?
Макдональд усмехнулся, отпил пива.
— Здесь, конечно, моя служба. Но я не обязан быть настолько лоялен району. Если уж я буду болеть за английскую команду, так это будет «Чарлтон», хоть они и никогда не попадут в высшую лигу.
— У вас выговор как у шотландца.
— Это потому, что я шотландец.
Пара посетителей зашла в бар, они кивнули Макдональду, и он кивнул в ответ, но с таким видом, что они отошли и сели в другом конце зала.
— Здесь редко появляются новые лица, — сказал Макдональд. — Но иногда приходят чужаки, и начинается черт знает что.
— Я знал этого мальчика, Пэра Мальмстрёма, — сказал Винтер. — Я приехал в том числе и из-за этого.
— Я понимаю. Мы с вами съездим в его отель. Мы все оставили как было.
— Хорошо.
— Я тоже хотел съездить в ваш город, но решил сначала дождаться вас тут.
— А раньше случалось, что вам приходилось выезжать или принимать кого-то?
— Пару лет назад ко мне приезжал один американец. Тоже по убийству. На нашей северной границе, так сказать, в Пекхаме. А сам я ездил на Ямайку, в Кингстон, на две недели.
— На Ямайку?
— Да, убили здесь, но события развивались и на Ямайке. Это обычная ситуация. Если начать копать, корни многих преступлений уходят на Карибские острова.
— Успешно съездили?
— Местные копы не обрадовались визиту и не дали мне почти ничего сделать, но я узнал, что надо, и когда я вернулся сюда, все разрешилось.
— Но у нас, кажется, все получится?
— Еще по кружке? — Макдональд кивнул на почти допитое пиво.
Винтер покачал головой и достал свой «Корпс».
— Курение убивает, — сказал Макдональд. — Я возьму еще по пинте. Вы пока как раз докурите без меня. — И ушел.
Винтер закурил и с удовольствием втянул дым. В баре появился народ, но никто не подходил к ним близко. Похоже, Макдональда здесь слушаются, но сколько пинт ему пришлось для этого выпить?
— Я взял «Кураж бест» на этот раз.
Макдональд поставил на стол две кружки и сел. В другом конце играла музыка, современный вариант регги, более тяжелый.
— Значит, вы его знали, — сказал Макдональд после минутной паузы.
— Он вырос на моей улице. Я помню его в основном ребенком.
«И такой кошмарный конец. Не знаю, смогу ли я снова зайти в эту комнату и вынести вопль ужаса от кричащих стен», — подумал Макдональд.
— Что вы ощущали, когда стояли в той комнате? — тут же спросил Винтер.
Макдональд посмотрел на коллегу. Да, похоже, он все понимает правильно.
— Я слышал крики и мольбу о помощи.
— Да, — сказал Винтер и отпил из новой кружки. — Я тоже. Я слышал, как кричали твои ребята, а ты слышал крик моего.
Макдональд вел машину по Кройдон-роуд через Митчам, Морден, Мертон, на запад по Кингстон-роуд и на север в Вандворт и Клэфэм. Километры вплотную стоящих домиков из красного и серого кирпича внезапно прерывались парками, школьными дворами и магазинами, дороги расслаивались на переулки. Двухэтажные автобусы кренились на поворотах, нависая над автомобилями. Куда ни глянь — поток машин, беспрерывные гудки. И бесчисленные цветочные и овощные магазинчики на тротуарах.
— Лондон — это не только Сохо и «Ковент-Гарден», — сказал Макдональд. — Это все тоже мое. — Он махнул рукой, показывая за окно на все живое и неживое.
— Да, большой город.
— Мягко сказано! Я говорил вам, что Кройдон — десятый город в Англии по величине?
— Да, по телефону.
— Строго говоря, я к Клэфэму не имею отношения, это территория полиции юго-востока. Но это мой бывший район, и шишки захотели, чтобы я взял это дело.
— И что сказали на это коллеги?
— Им нужно убийство белого иностранца? Они похлопали меня по плечу и пожелали удачи, посмеиваясь за спиной.
— А вы, значит, известная фигура.
— Сейчас — как никогда.
Макдональд резко вильнул, объезжая выкатившуюся из переулка тачку с фруктами, и кинул злобный взгляд на черного мальчика, висевшего на ручках тачки, как будто это она его тащила.
— Я вам говорил, что эта так называемая главная улица называется Кингстон-роуд?
— Да.
— Это не случайно.
Винтер услышал гудок наверху — по виадуку проезжал поезд. Он просвистел среди домов и мягко остановился у перрона.
— Здесь неподалеку живут родители Джеффа, которого убили у вас. Студента.
Винтер кивнул.
— Я бы хотел с ними поговорить.
— Я сделаю что могу. Но отец только что вернулся из больницы, где лежал с серьезным психическим срывом. Это произошло, когда я с ним поговорил.
Макдональд свернул на Кристчерч-роуд.
— Справа — Брикстон-Хилл, — сказал он. — Дорога ведет прямо в Вест-Индию.
— А, Брикстон, — повторил Винтер.
— Вы там были?
— Нет. Но наслышан, конечно.
— Ганс оф Брикстон. Клэш.
— Что?
— Клэш.
— Это название группы?
Макдональд посмотрел на Винтера, рассмеялся, пропустил такси, отъезжавшее от тротуара.