– Вы не можете никуда ехать в таком состоянии, я отвезу вас к себе, – решительно сказала Ульяна.
– Я тебя не стесню?
– Глупости, – вспыхнула она. – Конечно, нет! Я живу одна, так что все в порядке.
– И принеси, пожалуйста, мою сумку из кабинета. Если она там. Может, ее забрали.
Сумка, как ни странно, оказалась в кабинете, я проверила ее – все на месте. Вероятно, у нападавшего на меня человека просто не было времени на обыск: Ульяна спугнула его, и ему пришлось срочно покинуть наш офис.
С трудом я поднялась на ноги, и мы пошли по коридору. Я всем телом привалившись к ее плечу. Боль понемногу отступала. Наверное, я просто получила сильный стресс, и мое тело таким образом отреагировало на него – на время я словно бы впала во временный паралич… Но думать об этом мне не хотелось – все мысли были об Ирочке и о том неизвестном, напавшем на меня. Когда мы оказались в конце коридора, я спросила:
– Ты никого не видела в нашем офисе?
– А я должна была кого-то видеть? – Она остановилась и уставилась на меня. – Кого? – уточнила она шепотом.
– Я просто спросила.
Наши голоса были почти неслышны в пустом коридоре. Нам было страшно, но мы старались не показывать друг другу свой страх, держались изо всех сил.
– Надо охранника спросить: видел ли он Ирочку?
– Спросим, – эхом откликнулась Ульяна.
– Вам не тяжело?
– Вы совсем не тяжелая. Я, наоборот, всегда завидовала вашей фигуре. Думала про себя: какая у Влады Георгиевны фигура замечательная, и есть она может все что хочет, и не поправляется ничуточки! Я бы с такой фигурой в манекенщицы подалась, честное слово – вышагивала бы по подиуму и ни о чем не думала. Все манекенщицы сидят на жутких диетах и пьют одну только воду и таблетки, которые аппетит отбивают. А таким, как вы, ничего и принимать не надо… Фигура – отличная! – скороговоркой забормотала Ульяна. Она заполняла своим голосом пустоту коридора, она отвлекала меня от мрачных мыслей, словно бы «шаманила», заговаривала меня, и я была благодарна Ульяне за то, что она пыталась отвлечь меня от мрачных мыслей и недавно пережитого мною ужаса.
Мы вышли в холл на этаже, дверь общего балкона-лоджии была открыта. И это было странно. С балкона задувал мартовский ветер пополам с дождем. Не сговариваясь, мы с девушкой посмотрели друг на друга.
– Может быть, Ирочка вышла покурить? – прошептала я.
– Она вообще-то не курит.
– А вдруг?..
Ульяна вышла на балкон, оставив меня одну – подпирать стенку. Пустынный коридор показался мне враждебным и каким-то чужим, мне ужасно захотелось спуститься, выйти на темную улицу, где пахло дождем и было холодно, только бы оказаться подальше от запаха хлорки, мокрого кафеля, воды… и от замкнутого пространства туалета, где меня чуть не убили…
– Ульяна! – негромко позвала я.
– Я тут! – она вернулась бледная, выпрямив спину. – Никого там нет. Я все-все осмотрела, – жалобно, по-детски прибавила она.
И мы поползли вниз…
На вахте я приостановилась:
– Ирина Сергиенко не проходила мимо вас?
– Не проходила.
– А кто из моих сотрудников недавно покинул офис?
Охранник удивленно посмотрел на меня:
– Все ваши ушли примерно полчаса назад.
Парень, которого звали Вася, отрицательно качнул головой, но мой взгляд скользнул мимо него – в комнату для охраны, где в приоткрытой щелке двери голубел экран телевизора и слышалась чья-то бодрая речь. Он мог отлучиться минут на пять, этого было бы достаточно, чтобы Ирочка проскользнула мимо него, а он ничего бы и не заметил. Но охранник ни за что в этом не признается – это и ежу понятно.
Мы двинулись к стеклянным дверям, я покачнулась, и Ульяна ухватила меня за локоть:
– Вам плохо?
– Нет. Все нормально. Давай посидим пару минут.
Мы сели в кресла, отсюда хорошо просматривались огромный холл и оба лифта, и я закрыла глаза. Возникло ощущение нереальности всего происходящего, появилось сильнейшее желание вернуться на машине времени немного назад – к тому моменту, когда я обнаружила отсутствие Ирочки, а еще лучше – на неделю раньше, когда еще не пропал наш ролик, все мы были вместе и не было между нами этой трещины, углублявшейся с каждым днем и часом…
Но это было невозможно.
– Он мог не заметить Ирочку? – сказала я, не поворачивая головы…
– Мог, вполне. Идемте?
– Да. Сейчас… – Мне почему-то казалось, что спектакль еще не закончился и я сейчас увижу следующий акт драмы. И я не ошиблась. Непонятное предчувствие, интуиция, которая всегда вела меня по жизни, сработала и на этот раз.
В холл ворвался обезумевший Гриша. Он бежал, нелепо взмахивая руками, в расстегнутом пальто, шарф его сполз чуть ли не до пола.
– Это Григорий… – вскинулась было девушка.
Я схватила Ульяну за руку:
– Не надо! Останемся здесь и посмотрим, что будет дальше.
Ульяна застыла в кресле, сцепив руки на коленях и уставившись куда-то прямо перед собой. Я не могла понять, как она реагирует на все происходящее – она всем своим видом старалась демонстрировать свою полную отстраненность от всего этого. Я же, напротив, почувствовала прилив сил.
Гриша вновь появился в холле минут через десять. Увидев нас, он резко затормозил, повернулся и направился неуверенными медленными шагами в нашу сторону. Он резко выдохнул:
– Ну? Где Ирочка?
– Я хотела спросить об этом у тебя.
Я посмотрела ему прямо в глаза, но он отвел взгляд и уставился на свои ботинки, словно на них был написан ответ на этот вопрос.
– Я не знаю, – он пожал плечами и со страдальческим видом посмотрел-таки на меня.
– Я тоже. На меня напали.
– Напали?.. – Гриша потянул носом и вздернул голову. – Как это напали?
– Очень просто. В туалете, в полной темноте. Ударили по голове, и все. Если бы не Ульяна, которая, очевидно, и спугнула убийцу…
Медленно, очень медленно он перевел взгляд на Ульяну и какое-то время изучающее смотрел на нее. А она отвела глаза в сторону.
– С тобой все в порядке?
– Относительно! – сердито сказала я. – В башке гудит, тело болит… Голос как из трубы, сам слышишь. А что ты тут забыл?
– Я ждал Ирочку…
– Вы с ней договорились встретиться?
– Нет. Что ты! – он взмахнул руками, будто я сморозила явную чушь. – Конечно, нет, просто после нашего совместного похода в кино я подумал, что… Я решил… – он беспомощно умолк, снял очки и протер их концом шарфа. – Просто я хотел подождать ее. Я знал, что она там. В приемной. Но она все не шла и не шла. Я позвонил в приемную – гудков не было вообще. И тогда я пошел туда… А там – никаких следов.