— Котлеты с мясом, — важно ответила Дашка. — Или ты вегетарианец?
— Боже упаси, — заверил ее любимый. — Картошки начистить или салатик приготовить?
— Можешь салатик приготовить. Я вчера огурцов свежих купила и пучок редиски.
— Даш, а может, огурцы с редиской на вечер оставим?
— Не жадничай. Вечером я еще принесу. Нам одна тетка с овощной фабрики прямо на работу носит. Дешевле, чем на базаре. Ты завтракать всегда должен хорошо, — заметила она строгим учительским тоном, — ты же на весь день уходишь! А то утром чай, в обед — тоже чай…
Старший лейтенант Бухин даже умилился, так что внутри что-то стеснилось и подозрительно защекотало в носу. Бабушка дома также кормила его горячим завтраком и говорила примерно то же самое, что сейчас Даша, но почему-то дома его это не трогало.
— Здорово, — проговорил он, не зная, каким еще словом выразить нахлынувшие на него чувства. И тут же вспомнил стихи. — Даш, а… ты на меня не обиделась? — спросил он осторожно.
— За что?! Ой, стреляется! — Она вытерла со щеки каплю раскаленного жира.
— Дай поцелую… Откуда я знаю, за что, Даш. Ты стихи написала такие грустные…
— А… — Даша ловко пристроила котлету на сковородку. — Ой, Саш, у меня веселых стихов и не бывает… А это и вообще не мое…
— Как не твое? — удивился Саша. — В каком смысле?
— Ну, в смысле, что мы осенью с бухгалтершей нашей в парке гуляли. Ее как раз парень бросил, и она мне рассказывала. А вчера вспомнила, как раз настроение было, и я увидела… как бы ее глазами, понимаешь? Ой, подгорели! Нет, в самый раз… Саш, соль мне передай, картошку уже пора посолить… Со мной часто бывает, — продолжила она, — я как будто становлюсь другим человеком — вижу и чувствую, как он. С тобой такого никогда не бывает?
— Не знаю. — Он пожал плечами. — Даш, огурцы кружочками резать или кубиками?
— Сначала вдоль, а потом поперек. Полукружочками, значит.
— Иногда я пытаюсь влезть в шкуру другого человека… Чтобы понять его логику.
— Это когда ты преступников ловишь? — живо заинтересовалась Даша. — Так, котлетки готовы. Две сейчас съешь, а две на работу возьмешь. Ой, Сань, на меня хлеб не режь, пожалуйста.
— Это еще почему? — строго вопросил ее будущий муж.
— Ну, я и так толстая, — печально пояснила Даша, — а если еще и хлеб с картошкой есть буду…
— Дашка, ты совсем не толстая. — Он нежно ее обнял и поцеловал куда-то в район уха. — Даш, ты не придумывай, пожалуйста. Ты очень красивая. Очень-очень. И я тебя очень люблю.
— Саш, давай завтракать, а то ты на работу опоздаешь, — сказала она, усугубляя положение, при котором лейтенант Бухин рисковал уж точно опоздать на работу. Правда, времени впереди было довольно много, но, если Дашка будет так к нему прижиматься… — Саня! Картошка горит!
— Чуть-чуть только. Как печеная будет, с дымком.
— Это уже вторая, — расстроилась Даша. — Что я Катерине скажу? Всю посуду ей испортила…
— Я приду вечером и отчищу. Самую малость прихватило. Ничего, Катька — свой парень…
— Саш, а у Катерины есть кто-нибудь?
— Не знаю, — он пожал плечами, — кажется, никого. Она вообще после того случая, по-моему…
— Какого случая? — Даша навострила уши.
— Ну, Даш, это не мой секрет, — спохватился он.
— Саш, ну какие от меня могут быть секреты! — рассердилась Дашка. — Рассказывай, какой у вашей Скрипковской скелет в шкафу. Что, у нее с кем-то из ваших неудачный роман был?
— Даш, это не мой секрет, — серьезно повторил Саша. — И у нас, кроме меня, никто не знает. И Катерина не знает, что я знаю.
— Саш, я тебе обещаю… Если ты не скажешь, то я целый день буду мучиться. И стихи грустные писать. Если бы не я, то вы бы и не знали, что в городе орудуют такие страшные преступники! — следуя неизвестно какой логике, заявила она, и ее ярко-голубые глаза сверкнули.
— Даш, только я тебя предупреждаю — никому. Даже Ольге.
— Я тебе клянусь! — серьезно сказала она, прижимая руки к груди.
— Дело в этой самой квартире, в которой мы сейчас живем.
— Квартира хорошая, — согласилась Даша. — Большая.
— Пока училась, она ее сдавала, потому что они только вдвоем с матерью, сама понимаешь, жить на что-то было нужно. Но перед дипломом она сюда переехала, может, чтобы спокойнее было. И пригласила однокурсников на день рождения. А в ее группе один парень был… Ну, нравился он ей очень, а она ему — нет. Он на нее никогда внимания не обращал. А после дня рождения вдруг обратил. По полной программе. Цветы, провожания. Бурный роман. И сделал ей предложение. Сам откуда-то из райцентра, очень хотел в городе остаться…
— Вот подлец! И что, Катя за него замуж вышла?
— До свадьбы дело не дошло, хотя они уже заявление подали. Она у него какой-то конспект забыла, прибежала в общежитие поздно вечером, тут же буквально пять минут… А он там с другой. Он жениться хотел по расчету, чтобы в городе остаться и квартиру потом поделить…
— Бедная, бедная, — расстроилась Даша. — Как она только все это пережила?
— Она, по-моему, до сих пор переживает. А ты почему не ешь? — спохватился он.
— Ну как я могу теперь есть, — тоненьким голоском заявила Даша, и по щекам ее потекли слезы. — Бедная, бедная Катерина! А я еще две кастрюли ей спалила!
— Даш, я тебя очень прошу. Мне эту историю Катькин однокурсник рассказал, с которым я как-то пересекся, и, кроме меня, этого никто не знает. Грязная история, и Катерина… Даш, ну что ты плачешь! Дашунь! Ну как я теперь на работу пойду и оставлю тебя в таком виде, а? — И Саша Бухин изо всех сил прижал к себе плачущую Дашу Серегину. Ближе ее у него не было человека.
* * *
— Рома, ну иди, разнюхайся, что ли, — донесся до него раздраженный голос. — Ты спишь прямо на ходу! Ты все понял, что я тебе говорила?
— Я тебя когда-нибудь подводил? — многозначительно заметил он.
Он очень берег свое здоровье, поэтому не курил, почти не пил, а уж наркотики… Но делал вид, будто постоянно нуждается в подпитке. Во-первых, несколько его постоянных клиенток, оставшихся еще с прежних времен, крепко сидели на коксе, и он не мог не доставить им этого маленького удовольствия, тем более за Линин счет. Во-вторых, кокаин был недешев и взамен белого порошка он получал деньги. А в-третьих, пусть Эвелина думает, что это та самая ниточка, которой она его накрепко привязала, а на самом деле…
— Рома, на этот раз все должно быть сделано быстро и ни в коем случае не сорваться. Слышишь? Если все пройдет, как надо, за работу получишь пятьдесят тысяч.
— Сколько? — Он подумал, что ослышался. Никогда ему столько не платили. Что такое с этой рыжей дамочкой, если Лина по три раза ему все втолковывает, да еще так нервничает, что ее бесцветная физиономия идет пятнами? Сколько же они намерены сорвать? Если ему только отвалят пятьдесят тонн? Ладно! С его делом осечки не будет — никогда еще не бывало. От хорошей новости он даже проснулся — здесь пятьдесят, от Соболевой тоже наверняка что-нибудь перепадет, дамочки обожают делать ему подарки, хотя больше всего он любит деньги, денежки, капусту, бабло, наличные…