Сазонов и сразу сгорбившаяся и сникшая Клавдия Петровна ушли, а Семен Иванович сказал:
— Вы, Манана Георгиевна, можете осуждать меня за жестокость, но в своем доме хозяин я. Молодые будут жить отдельно, я в их дела вмешиваться не стану — только им самим решать, что для них правильно, а что нет. Для меня же главное, чтобы счастливы были, а все остальное приложится!
— Я тоже так думаю, — поддержала его она.
— Я рад, что в этом наши мнения совпадают, — чопорно сказал он и встал: — Ну, не будем вам мешать. Выздоравливай скорее, дочка! — тут он впервые за последнее время улыбнулся. — И ни о чем не волнуйся! Мы с сыном все сделаем для того, чтобы ты была счастлива — достаточно уже настрадалась! А вы, Манана Георгиевна, когда ваш друг приедет, приходите ко мне в гости — Иван вас привезет. У нас с вашим Шалвой свой мужской разговор будет. А теперь дайте мне сохраненные вами документы и ни о чем больше не беспокойтесь — все будет сделано в кратчайшие сроки. А ты, Ванда, не забудь бабушке с дедушкой и своей тезке позвонить, потому что семья — это святое. Ну, счастливо оставаться!
Мы с ним и Мананой Георгиевной вышли в коридор, где он потребовал у меня:
— Давайте все документы, которые у вас есть.
Я разгрузила сумку и сказала:
— Если возникнут какие-то вопросы, то я отвечу на любые.
Он кивнул и, достав из внутреннего кармана пиджака конверт, протянул мне, скупо улыбнувшись при этом:
— Думаю, будете довольны!
— Не сомневаюсь в вашей щедрости, — улыбнулась в ответ я и попросила: — Семен Иванович! Можно один вопрос, не относящийся к делу?
— Давайте! — согласился он.
— Какое у вас образование?
— Тарасовский вечерний экономический институт, а потом Плехановский, но, к сожалению, заочно, как и аспирантура там, — ответил он. — Вообще-то я кандидат экономических наук, и степень у меня, можете поверить, не купленная.
— Понятно! — растерянно пробормотала я.
Он и Манана Георгиевна пошли к главврачу, чтобы забрать из сейфа документы, а я, глядя в его удаляющуюся спину, подумала: «Вот так, Татьяна! Век живи — век учись, а помрешь все равно дурой! Какой же ты, к черту, детектив, если раньше не поняла, что он только играет в простачка, а на самом деле и книги из своей библиотеки он читал, да и компьютером умеет пользоваться! Обвел тебя вокруг пальца Семен Иванович Андреев! Как девчонку несмышленую, обвел!»
В конверте оказалась така-ая сумма, что я решила отдохнуть по полной программе, но не успела, потому что мне на следующий день позвонил Лекоба и пригласил на их с Ией свадьбу. Делать мне было совершенно нечего, и я решила поехать. Я долго искала по тарасовским магазинам достойный подарок и наконец выбрала большую малахитовую шкатулку изумительно тонкой работы. В аэропорту Адлера меня встречала на этот раз машина Лекобы, и я с комфортом добралась до Сухуми, где была очень радушно встречена всей его семьей, а Ией в особенности. И все было именно так, как я обещала ей тогда ночью: и длиннющие столы в саду, и многочисленные гости, и стрельба из ружей в воздух, и песни с танцами, и богатые подарки. Вручая Ие шкатулку, я сказала:
— Она предназначена для ваших драгоценностей. Пусть они вас радуют!
— А я постараюсь поскорее наполнить ее доверху! — заметил, смеясь, Андрей Павлович.
— Можно я положу начало будущей коллекции? — неожиданно сказала, подходя к нам, красивая седая грузинка и, достав из сумочки коробочку, открыла ее — там оказались дивной красоты бриллиантовые серьги старинной работы. — Они переходят в нашей семье от матери к дочери, — объяснила она. — Когда-то я мечтала, что подарю их жене моего сына, а теперь их будет носить мать моего внука, — и она, закрыв коробочку, положила ее в шкатулку. — Будь счастлива, дорогая! — сказала она, целуя Ию. — Помни о нас с Самвелом и знай, что ты с Арчилом для нас самые родные и близкие на свете люди! Двери нашего дома всегда для вас открыты! Приезжайте к нам! Мы будем очень вас ждать! — тут она, не выдержав, заплакала и запричитала: — Если бы все можно было вернуть! Если бы мы тогда знали, как все обернется!
Ия обняла эту женщину за плечи, и они отошли к стоявшему в стороне высокому и худому грузину, который обнял их обеих и прижал к себе.
— Это Софико? — спросила я у Андрея Павловича.
— Да! — кивнул он. — Я не мог не сообщить ей о том, что нашелся наш внук, и она с мужем приехала. Эх, знали бы вы, как она рыдала, глядя на Арчила! Как проклинала тот день, когда сказала сыну, что никогда не примет в свой дом плебейку!
— Да! — воскликнула я. — Если бы они тогда согласились на их свадьбу, то жили бы теперь все вместе дружно и счастливо. Но!.. История не знает сослагательного наклонения! А Ия, я смотрю, простила их?
— Она святая, Татьяна Александровна! — просто ответил он. — Другая бы на ее месте озлобилась на весь свет, а она — нет!
Но вот отшумела свадьба, гости разъехались, собралась домой и я, но ничего не получилось — Ия уговорила меня остаться у них еще хотя бы на неделю, и я с удовольствием согласилась. Я купалась в море, загорала, объедалась фруктами, побывала на озере Рица, одним словом, как и собиралась, отдыхала от души. В Тарасов я возвращалась нагруженная подарками и корзинами с фруктами так, что позвонила Кирьянову и попросила встретить меня в аэропорту.
И он меня встретил, хотя и посматривал в мою сторону весьма недоброжелательно. Когда мы приехали ко мне домой, я наложила ему полную сумку фруктов — пусть порадует домашних — и, не выдержав, спросила:
— Володя! Чего ты на меня волком смотришь?
— Да вот думаю, когда мне надоест твои фокусы терпеть, — хмуро ответил он.
— А что случилось? — с самым невинным видом спросила я.
— Два дня назад на свалке за городом нашли свежий труп Зайцева, часов восемь ему от силы было, — пристально глядя на меня, сказал Киря.
— Не поняла! — удивилась я. — Я же его вам с рук на руки передала!
— А он сбежал! — гневно заявил Кирьянов. — Точнее, его похитили во время транспортировки к месту проведения следственного эксперимента.
— Конвоиры живы? — похолодев, спросила я.
— Можешь радоваться! — рявкнул он. — Никто не пострадал! Их просто газом траванули слегка, а, когда они очухались, Зайцева и след простыл! И нашли мы потом только его труп! Причем на теле места живого не было! Потрудились над ним так, что смерть для него наверняка стала избавлением!
— Так чего ты на меня-то рычишь? — удивилась я. — Я ведь в Абхазию уехала и только сейчас вернулась! Меня и в городе-то не было! Если бы я что-то замышляла в отношении Зайцева, то мне было бы много проще его вам совсем не отдавать! Андреевские бойцы с ним бы сами разобрались!
Кирьянов помолчал, тяжело дыша и прожигая меня взглядом, а потом уверенно заявил:
— Нет! Без твоего участия здесь явно не обошлось! Мне агентура донесла, что у нас тут побывал вор в законе Паша Сухумский, а уехал он, что характерно, поздно вечером накануне того дня, когда мы труп Зайцева нашли. А поскольку я сам слышал, что у Фролова были к Зайцеву свои счеты, то нетрудно догадаться, кто так Витьку отделал. Только вот как он мог узнать, где Зайцев находится? А, Татьяна?