А значит, у Габриэла нет другого выхода. Он должен остановить брата.
– Нет, ничего не изменится, – произнёс Габриэл. Печаль сменилась холодным гневом.
Почувствовав, как изменилось настроение старшего брата, Гарри в испуге отпрянул от окна.
– В каком смысле?
– Слишком часто я искал тебе оправдания и помогал избегать последствий твоей алчности. – Габриэл тяжело вздохнул. – Возможно, если бы я с самого начала приучил тебя отвечать за свои поступки, ты бы не стал таким беспринципным.
Гарри с вызовом вскинул подбородок.
– И что же ты намерен сделать, Габриэл? Повесить меня? Четвертовать?
– Нет, отвезти в Англию, где ты предстанешь перед судом за свои преступления.
За этими словами последовало напряжённое молчание, и вдруг Гарри нервно расхохотался:
– Не смешно, братец.
– Действительно, не смешно, – согласился Габриэл. – Напротив, весьма прискорбно.
– У тебя духу не хватит объявить меня предателем. Доброе имя Эшкомбов будет навеки запятнано!
Габриэл сжал кулаки.
– С каких это пор ты беспокоишься о добром имени нашей семьи?
В глазах Гарри мелькнула бешеная злоба, почти ненависть. Затем губы растянулись в издевательской ухмылке.
– Мне всё это глубоко безразлично, а вот тебе – нет.
Габриэл не стал спорить. Его всю жизнь будет мучить совесть за то, что погубил репутацию дома Эшкомбов, пусть даже сам ни в чём не виновен. Однако ещё хуже – мириться с предательством брата и допустить, чтобы тот нанёс Англии непоправимый урон.
– Есть более важный долг, чем защита семейной чести. Твои действия могут привести к поражению в войне против Наполеона, и я обязан остановить тебя любой ценой.
Гарри побледнел. Кажется, наконец понял, что его проступок – вовсе не безобидная проказа и на снисхождение рассчитывать не приходится.
– А как же матушка? – воскликнул Гарри, изображая потрясённое негодование. – Она не переживёт такого позора! Любимого сына объявили шпионом!
Габриэл не позволил себя разжалобить и постарался не думать о горе матери и унижении, которое ей придётся вынести. Скорее всего, она всю жизнь будет винить Габриэла за то, что не позволил Гарри скрыться и не замял скандал.
Ещё одно тяжкое бремя.
– Да, всем нам придётся нелегко, но ты не оставил мне выбора.
– Не верю. – Гарри беспокойно переминался с ноги на ногу. – Ты… просто пугаешь…
– Нет. – Габриэл покачал головой. – Не пугаю.
– Ты не сможешь поступиться гордостью, только чтобы наказать меня!
Габриэл скрестил руки на груди. Лицо его выражало непреклонную решимость.
– Этим же утром отбываем в Англию.
Не сводя глаз с брата, Габриэл даже не обернулся, когда вдруг открылась дверь и насторожился, только когда глаза Гарри удивлённо округлились. Габриэл повернулся к непрошеному визитёру, ожидая увидеть Моник или пьяного клиента, желающего поразвлечься.
Застигнутый врасплох, Габриэл потянулся за револьвером, спрятанным под сюртуком. Перед ним предстал до боли знакомый французский шпион, пистолет которого был нацелен прямо Габриэлу в сердце.
– Согласен, Гарри должен вернуться в Англию, и как можно скорее, – насмешливо протянул Жак Жерар. – Но вы, милорд, останетесь во Франции в качестве моего особого гостя.
Остановившись перед воротами Кале, лорд Ротуэлл схватил Талию за руку и утащил в тень сонной деревенской церквушки. Тоном, не допускающим возражений, вновь повторил уже успевшую опостылеть тираду, которую Талии приходилось выслушивать с тех пор, как они покинули яхту и отправились в путь по труднопроходимому побережью.
– Нет, – наконец перебила она. Талия просто не в силах была в сотый раз слышать длинный список причин, почему она должна оставаться в укрытии около городских ворот, в то время как лорд Ротуэлл прочёсывает улицы в поисках Габриэла. – Я иду с вами.
Одетый во всё чёрное Хьюго с досадой вздохнул, однако при этом смотрел на неё со странным выражением, будто никак не мог разрешить трудную загадку.
– Чёрт возьми! Вы всегда такая упрямая?
Талия гордо выпрямилась, приготовившись к бою.
– Упрямство здесь ни при чём. Я просто исполняю свой долг.
– Значит, вам дорог Габриэл.
Это был не вопрос, а утверждение, и Талия смущённо пожала плечами. Неужели заметно, как сильно она по нему скучает?
– Он ведь мой муж.
Хьюго с угрюмым видом дёрнул плечом.
– В свете это ничего не значит.
Что правда, то правда. Браки в высшем обществе заключались ради власти, богатства или титула. А чаще всего – ради всего вышеперечисленного разом.
Такая глупость, как любовь, не имела ни малейшего отношения к серьёзному делу выбора спутника жизни.
– В свете – может быть, а для меня это значит очень много, – парировала Талия. Конечно, не хотелось выдавать тщательно скрываемые чувства, но сейчас не до гордости. Необходимо спасти мужа. – Не могу просто сидеть и ждать, когда Габриэл в опасности.
Лорд Ротуэлл задумчиво качнул головой.
– А ведь он предупреждал, что вы необыкновенная.
Талия вздрогнула. Необыкновенная? Да это же просто способ деликатно намекнуть, что она со странностями. Подобные оскорбления Талии приходилось выслушивать с тех пор, как она начала выходить в свет.
– Не собираюсь оправдываться за то, что меня волнует жизнь и здоровье мужа, – процедила сквозь зубы Талия.
Но лорд Ротуэлл неожиданно взял её за руку и дружески пожал.
– Нет, это я перед вами оправдываться должен.
– С чего бы это? – настороженно уточнила Талия.
– Ведь знаю же, что глупо судить о людях по слухам да сплетням, – вздохнул лорд Ротуэлл. – А сам греха не избежал.
Неужели этот высокомерный грубиян и вправду просит прощения? А ведь Талия на матушкино жемчужное ожерелье готова была поспорить, что подобный тип никогда не признается, что был не прав.
Талия растерянно поглядела ему в глаза:
– Вы просто беспокоились за друга.
Лорд Ротуэлл кивнул:
– Верно, но даже когда заметил, что сам-то Габриэл всем доволен, никак не мог от проклятого предубеждения избавиться. – Хьюго виновато улыбнулся. – Ну да ничего, больше этого не повторится.
Талия ответила ему печальной улыбкой. Разве после такого искреннего признания можно что-то скрывать от человека?
– Нет, вы правы, – тихо произнесла Талия, рассеянно поглядев в сторону Оружейной площади с её средневековой сторожевой башней и многочисленными лавками на первых этажах домов. – Я никогда не смогу стать хорошей графиней Эшкомбской.