Они напряженно всматривались в то, как изображения букв сменяли друг друга на мониторе Тоби Геллера. Но пока все это не имело смысла.
Маргарет Лукас расхаживала по комнате, думая об анаграммах, думая о пепле. Думая о Паркере Кинкейде.
Добравшись до дома, как он станет успокаивать сына? Посадит к себе на колени? Начнет что-нибудь читать ему? Посмотрит вместе с ним телевизор? Интересно, он из тех отцов, которые не боятся всерьез обсуждать с детьми проблемы? Или ему проще отвлечь ребенка, заставить забыть о пережитом страхе? Привезти подарок, чтобы печаль сменилась радостью? Купить себе спокойствие…
Этого она знать не могла, но твердо знала другое — ей хотелось, чтобы Кинкейд скорее вернулся и снова стоял здесь, рядом с ней.
Впрочем, этого требовала только часть ее существа, в то время как другая желала, чтобы он больше не приезжал и навсегда остался спрятанным от нее в своей маленькой уютной пригородной крепости. Она могла бы…
«Нет, нет… Оставь эти мысли. Сосредоточься на работе!»
Лукас посмотрела теперь на миниатюрного доктора Эванса, который изучал записку вымогателя, потирая ладонью свою короткую бороденку. У него были бледного оттенка беспокойные глаза, и она подумала, что ни за что не обратилась бы к нему как пациентка к психотерапевту. Он налил себе еще кофе из термоса, а потом заявил:
— У меня есть кое-какие соображения по поводу преступника.
— Выкладывайте, — сказала Лукас.
— Прошу отнестись к моим мыслям как можно более критически, — продолжал доктор. — Чтобы быть во всем уверенным, мне понадобилось бы значительно больше информации и не меньше двух недель для ее анализа.
— Но мы только так сейчас и можем работать, — заметила Лукас. — Просто выдвигать любые идеи. Никто с вас не спросит слишком строго, если вы не правы.
— Исходя из известных нам фактов я считаю, что Диггер — это нечто вроде машины. Составить его психологический портрет совершенно невозможно. Его личность бессмысленно анализировать. Это как исследовать психологию винтовки или автомата. Но вот настоящий преступник, тот, кто лежит теперь в морге, — с ним все обстояло совершенно иначе. Вы слышали о методичных правонарушителях?
— Естественно, — ответила Лукас. — Одно из основных понятий криминальной психологии.
— Так вот, он был в высшей степени методичен.
Взгляд Лукас вновь упал на записку вымогателя, поскольку Эванс говорил о человеке, написавшем ее.
— Он все спланировал с невероятной точностью, — продолжал доктор. — Время, места. Он разбирался в человеческой природе как хороший циник. К примеру, он был уверен, что наш мэр согласится заплатить, хотя далеко не везде городские власти пошли бы на это. У него на любой случай существовал запасной вариант, план «Б». Достаточно упомянуть об огненной ловушке у него на квартире. И он нашел для себя превосходное орудие — Диггера, с виду обычное человеческое существо, но которое только и умеет, что убивать. Он поставил перед собой вроде бы неосуществимую цель, но скорее всего добился бы ее, не стань жертвой непредвиденной автомобильной аварии.
— У нас сумки с деньгами были нашпигованы датчиками, так что едва ли ему удалось бы уйти, — заметила Лукас.
— О, я почти уверен, что он заготовил какую-то хитрость, чтобы обойти и это препятствие, — возразил Эванс.
И Лукас поняла, что склонна согласиться с теоретиком.
Тот пустился в дальнейшие рассуждения:
— Теперь вспомним, что он потребовал двадцать миллионов. И был готов убить сотни людей, чтобы получить эти деньги. Он не принадлежал к числу преступников с непрерывно растущей мотивацией, но в данном случае действительно поднял ставки, потому что знал, более того, был твердо уверен, что преступление сойдет ему с рук. Он верил, что хорош в своем деле, но он и был хорош. Другими словами, его самоуверенность подкреплялась реальными талантами.
— Что делало эту сволочь только еще более опасной, — проворчал Сид.
— Абсолютно точно. В нем не было ни грана излишней наглости, которая могла бы подвести его. Он был просто блестящим…
— Кинкейд утверждает, что он получил очень хорошее образование, — перебила его Лукас, которая вновь ощутила сожаление, что специалиста по документам не было с ними, чтобы развить все эти идеи как можно дальше. — В записке он попытался это скрыть, но Паркера ему провести не удалось.
Эванс медленно кивнул, словно усваивая эту информацию. Потом он спросил:
— Во что преступник был одет, когда его доставили в морг?
Сид разыскал список и зачитал его вслух.
— Стало быть, одет он был дешево, — подвел итог Эванс.
— Да, верно.
— Не совсем типично для человека со столь мощным интеллектом, который сумел спланировать столь дерзкое преступление и готовился получить двадцать миллионов долларов.
— Мне тоже так показалось, — заметил Кейдж.
— И что это означает? — спросила Лукас.
— С моей точки зрения, мы здесь имеем дело с классовым подходом, — объяснил доктор. — Мне кажется, он предпочитал убивать богатых людей, представителей так называемого высшего общества. Самого себя он ставил выше их. Так сказать, героическая личность из народа.
— Но при первом нападении в метро, — заметил Харди, — Диггер убивал всех подряд, не разбирая уровня дохода.
— Но вдумайтесь, где именно, — легко парировал Эванс. — На площади Дюпона. Это здешний центр гламура. Ничего похожего на юго-восток города. А театр Мейсона? Билеты на спектакль продавались по сто баксов за штуку. А ведь было еще одно место, — напомнил доктор. — «Времена года». Хотя удар там нанесен не был, нас он направил именно туда. Ему был хорошо знаком этот отель, к которому лучше всего подходит определение элитный.
Лукас кивала, признавая его правоту. Теперь и для нее все выглядело вполне очевидным, и расстраивало только, что она сама не подумала об этом прежде. При этом она вновь вспомнила о Паркере, о том, как он подходил к решению загадок. Нужно мыслить масштабно. Хотя это далеко не всегда легко.
Соберись…
— Я думаю, он питал ненависть к богачам. К правящей верхушке.
— Почему? — спросил Кейдж.
— Этого я пока не знаю. Трудно определить причину на основе тех фактов, которыми мы располагаем. Но он действительно их ненавидел. И нам следует иметь это в виду, стараясь понять, где он запланировал нанести следующий удар.
Лукас придвинула ближе к себе фото преступника, сделанное в морге, и снова пристально вгляделась в него.
Что еще было у него на уме? Какими мотивами он руководствовался?
Эванс посмотрел на нее и издал короткий смешок.
— Что такое? — спросила Лукас.
Он кивнул на записку вымогателя.
— У меня такое чувство, что я анализирую записку саму по себе. Словно это она и совершила преступление.