— «Левеллеры», — пробормотал Кейдж. — От одного этого названия у меня мороз по коже.
— Наши «Диггеры» из Сан-Франциско, — продолжал Харди, — кроме всего прочего, отрицали всякую необходимость власти над народом правящей элиты и централизованного государства.
— Хорошо, но какой практический смысл все это имеет для нас? — спросила Лукас.
— Это может помочь нам вычислить последнюю цель, — заявил Харди. — Где он может нанести удар, чтобы сотрясти основы нашего капиталистического общества?
— Прежде чем ответить на этот вопрос, нам нужно знать, что конкретно он лично имеет против нашего общества, — заметил Паркер.
— Может быть, он религиозный фанатик? — высказался Геллер. — Помните, золотое распятие?
— Есть такая вероятность, — сказал Эванс, — но религиозные кликуши никогда не требуют денежного выкупа. Им достаточно полчаса эфира на Си-эн-эн.
— Не исключена также затаенная на кого-то злоба, — сказал Паркер. — Возможно, он хочет свести счеты.
— Да, месть — один из самых распространенных мотивов, — кивнула Лукас.
— Но для этого ему должны были нанести поистине смертельную обиду, — заметил Паркер.
— Все равно, тогда его действия начинают приобретать некоторое рациональное объяснение, — сказал Эванс.
— А что, если его уволили? — высказал догадку Кейдж. — Он остался без средств к существованию и…
— Нет, — покачал головой Эванс, — из-за этого начал бы массовые убийства только совершенный психопат. А это не про него. Слишком логичен, терпелив, организован.
— Тогда как насчет большого бизнеса, крупных корпораций, жирных котов на мешках с деньгами? — выпалил Геллер.
— Не подходит, — возразил Харди. — В таком случае он терроризировал бы Нью-Йорк, а не Вашингтон.
— Вспомните Уайт-Плейнз, — сказал Кейдж. — Это пригород Нью-Йорка.
Но Харди покачал головой.
— Уайт-Плейнз, Бостон, Филадельфия. Там он только репетировал. А настоящая премьера у него здесь.
— Правительство, — сказал Паркер. — Вот, значит, почему он явился сюда.
— «Диггеры» — противники централизованной власти, — поддержал его Харди. — И его цель — не просто богачи и представители бизнес-элиты, — он бросил взгляд на Эванса, — а федеральное правительство.
— Так и есть, — сказала Лукас. — Кажется, на этот раз мы попали в точку.
— Правительство несет ответственность за какой-то причиненный ему вред, — продолжил Паркер, оглядывая собравшихся. — У кого-нибудь есть идеи, что это могло быть?
— А если это просто идеологические разногласия? — высказал свою мысль Кейдж. — Он либо коммунист, либо член военизированной организации ультраправых.
Эванс не согласился с этим.
— В таком случае он уже нашел бы способ огласить свой политический манифест. Нет, здесь что-то глубоко личное.
Лукас и Харди посмотрели друг другу в глаза. Паркеру показалось, что эти двое пришли одновременно к одному и тому же предположению. Сформулировал его детектив:
— Вполне вероятно, что он потерял человека, которого очень любил.
Лукас только кивнула.
— Не исключено, — сказал психолог.
— Хорошо, — нетерпеливо заметил Кейдж. — Что именно могло случиться? Кто погиб? Где и почему?
— Казнь? — предположил Харди.
Но Кейдж резко возразил:
— У нас почти никого не приговаривают к казни на федеральном уровне. Это прерогатива судов в отдельно взятых штатах.
— Пограничники кого-то пристрелили при проникновении в страну, — снова влез Геллер.
— Один из самых маловероятных вариантов, — отмахнулась от него Лукас.
Харди принялся размышлять вслух:
— Правительственная машина попала в аварию со смертельным исходом… Рейнджеры в одном из государственных заповедников… Кто-то из госслужащих оказался замешан в убийстве… Или зарубежный дипломат… Все это вполне возможные версии.
— Нет, скорее здесь замешаны военные, — сказал Кейдж. — Чаще всего государство оказывается виновато в гибели именно военного персонала.
— Но в вооруженных силах потери исчисляются сотнями ежегодно, — заметила Лукас. — С чем мы здесь можем иметь дело? С несчастным случаем на учениях? Или человек погиб в реальном бою?
— Как насчет «Бури в пустыне»? Ирак? — задал новые вопросы Кейдж.
— Сколько лет было нашему преступнику? — спросил Паркер.
Лукас пролистала отчет судебного медика.
— Уже за сорок.
Черная…
И только сейчас до Паркера дошло.
— Черная стена! — воскликнул он.
— Вьетнамский мемориал, — закивала Лукас.
— Должно быть, кто-то из его близких погиб там, — сказал Харди. — Старший брат? Или даже жена. Она вполне могла быть медсестрой.
— Но ведь прошло уже больше тридцати лет, — пожал плечами Кейдж. — Разве может что-то столь давнее вылиться в такие события в наши дни?
— Такое случается, — сказал Эванс. — Если наш преступник в свое время не прошел полного курса терапии, его жажда мести могла до поры дремать под спудом. А канун Нового года — время подведения итогов и решительных действий, порой самых разрушительных. Уверен, сегодня ночью больше людей покончат с собой, чем в любое другое время.
— Боже милостивый! — выдохнула Лукас.
— Что такое?
— До меня только что дошло, что мемориал расположен в парке Молл. Там, чтобы посмотреть вблизи на салют, соберется тысяч двести народу. Надо срочно закрыть доступ в парк!
— Поздно, — сказал Паркер. — Там все уже забито. Места получше занимают за много часов до начала.
— Но в таком случае, — вскинулся Кейдж, — нам понадобится намного больше людей.
Он тут же позвонил Арти, охраннику на входе, который по системе общего оповещения объявил, что всем находящимся в здании сотрудникам надлежит немедленно собраться в вестибюле для выполнения срочного задания.
Лукас связалась с Джерри Бейкером и дала указание сосредоточить свою опергруппу в северо-западной части парка Молл. Затем она позвонила дежурному заместителю директора ФБР, кратко переговорила с ним и дала отбой.
— Зам шефа уже в пути, — сообщила она. — Я сама встречу его внизу и посвящу в детали. Увидимся у мемориала.
Кейдж надел свой плащ. Геллер тоже поднялся и проверил свое оружие. Пистолет выглядел чем-то чужеродным в его руке, которая, несомненно, более привыкла держаться за «мышь» компьютера.
— Нет, Тоби, — посмотрела на него Лукас. — Ты отправляешься домой.
— Но я мог бы…
— Это — приказ. С тебя уже на сегодня хватит.